Похоже, мы сделали то, что от нас хотели.

— Подарок от Великого дракона? — предполагает Элор.

Звучит совершенно невероятно, но…

— Мне кажется, — растерянно произношу я, — нам надо сначала телепортироваться не к гостям.

— Да ладно, — Элор обнимает меня за плечи, опять щекочет мехом спину. — Там Валерия будет. Правда, не знаю, она первая на свадьбе погуляет или сначала Арена отпустит, но, в любом случае, она Видящая, у неё проконсультируемся, что это такое.

Он сжимает маленький кубик в кулаке. Улыбается мне:

— Идём?

Мысленно спрашиваю у храма, что всё это значит, но ответа нет. Непонятно, всё слишком непонятно, но… действительно, следует проконсультироваться с Валерией. Да и решать эту загадку можно не сразу.

— Идём, — соглашаюсь я.

По вогнутому полу мы поднимаемся к выходу. На площадке останавливаемся окинуть взглядом долину. Элор неохотно отпускает мои плечи, чтобы коснуться метки и предупредить о нашем возвращении. Снова улыбается и, убрав кубик за пояс, активирует телепортационное заклинание.

Вокруг нас взметается тёмно-серое, почти чёрное пламя.

Испугаться не успеваем: нас всё же выбрасывает в парк нашего собственного дворца, оформленного в оркском стиле, к гостям, охнувшим от вида необычного пламени.

Мы должны показать запястья с брачными узорами, но теряемся.

Вместо радостных поздравлений все удивлённо смотрят на нас.

Элор, немного всполошённый странностью огня, выдаёт:

— Ну что, не ждали? А мы пришли.

Следом улавливаю вспышку его тревоги, и Элор выдёргивает из-за пояса кубик — увеличившийся втрое кубик. И кубик продолжает расти, светлые узоры на нём мерцают, тёмный фон переливается. Очень быстро кубик увеличивается до размера головы, растёт дальше, и Элор бросает его на землю.

Куб бахается на газон, проминая его, словно весит прилично. Элор потряхивает рукой.

А куб растёт и растёт, всё продавливая землю.

И теперь, видя его в таком размере, я осознаю, что он похож на родовой артефакт: та же форма, похожие на магические печати узоры. Только размер маловат… пока.

В толпе поднимается гомон — не я одна увидела это сходство.

Взяв за руку, Элор отводит меня на шаг, другой.

Увеличивающийся куб закрывает от нас часть гостей.

И он действительно дорастает до размера родового артефакта.

Внутри всё вздрагивает — и у меня, и у Элора. Оставленная им метка горит огнём, и моя метка на Элоре тоже.

Я поднимаю руку: золотой герб Аранских частично темнеет. Он растекается, меняя форму. Вместо короны, поддерживаемой медведями, на коже проступает чёрный меч с узорным клинком, с одной стороны меча золотое драконье крыло, с другой — серебряное. На фоне тонкой линией вырисовывается пирамида… могилы Нергала. И получается, будто меч рассекает её пополам. А узор на клинке — это буквы…

«Сиаран».

В немом изумлении демонстрирую обновлённую метку Элору.

Он несколько мгновений разглядывает изображение, потирает скрытое меховым плащом бедро и выдаёт:

— Свою проверять прямо сейчас не буду. А то решат, что я кому-нибудь в любовники прошусь.

У меня дёргаются уголки губ, но я сохраняю серьёзное выражение лица. А Элор выглядывает из-за чёрного с серо-металлическими узорами куба:

— Ва-а-алерия! Ты здесь? Вы не подумайте чего плохого, но, кажется, нам нужна консультация Видящей!

С той стороны выглядывает Карит: глаза просто огромные от изумления, лицо бледноватое:

— Она пошла с племянниками познакомиться.

Мы с Элором переглядываемся. Берёмся за руки. Нас охватывает тёмное пламя, чтобы молниеносно перекинуть в нашу же гостиную.

Здесь ярко горят магические сферы. При нашем появлении сидящие в манеже Ринарр и Эйрран радостно улыбаются, оставляют в покое превратившуюся в мохнатый канат Многоликую.

Две няньки — Ланабет и Шадари — и Валерия стоят возле манежа. Последняя держит в руках яркую коробку с бантом. При нашем появлении оглядывается: глаза большущие, зрачки расширенные.

Взгляд скользит по нам, уходит в сторону, упираются в стену — с той стороны остался куб, так похожий на родовой артефакт.

Торопливый стук — и в комнату вваливается Карит, за ним — Ранжер, Видар. И вот мы все смотрим друг на друга широко распахнутыми глазами.

— Какая магия у детей? — спрашиваю я удивительно ровным для такой ситуации голосом.

— Они… они… — Валерия снова оглядывается на улыбающихся малышей. — Они менталисты. Оба.

— А вы мне их исследовать дадите? — заглядывает в гостиную Линарэн, но я телекинезом выталкиваю его вместе с механическими пауками и захлопываю дверь.

Карит, Ранжер, Ланабет и Видар смотрят на Элора. Ждут его реакции на невероятное по сути заявление. И на их вытягивающихся лицах — сплошное непонимание.

Потому что Элор, узнав о принадлежности детей к ненавистным вроде бы менталистам, улыбается.

Потому что он после этого сногсшибательного известия доволен.

Счастлив!

«Детей от других драконов у тебя не будет никаким образом, — радостно сообщает мне Элор мысленной речью. — Извини, сразу Сиаран и Сирин для Эёрана многовато будет, одних Сиаранов хватит: вполне достаточно одного рода драконов-менталистов».

М-м…

Мысли не хотят укладываться. Почти страшно поверить в невероятное, но… но…

Великий дракон, видевший меня, последнюю, не позволил оставить Эёран без драконов-менталистов.

Сиаран, может, звучит не так элегантно-изящно, как Сирин, но меня устраивает.

Я смотрю в золотые счастливые глаза Элора, ощущаю его великое облегчение от того, что не надо меня ни с кем делить.

Меня это устраивает. Более чем.

* * *

Оркские танцы с бубнами должны были придать нашей свадьбе оригинальность, к которой стремится каждый из правящих драконов. Но и без этих изысков мы с Элором переплёвываем по оригинальности вообще всех: никто раньше на свадьбе не получал подарки от Великого дракона, тем более — не обзаводился новым собственным родовым артефактом.

На фоне официального объявления об этом как-то теряются стандартные пожелания гостей.

Огороженный стойками с серебряными канатами куб вызывает всеобщее любопытство и желание подойти поближе, рассмотреть светлые узоры на тёмном фоне. Этот тёмный фон своими разноцветными отливами напоминает о том странном блеске, что я сквозь слёзы заметила на чешуйках наших малышей.

Обычно родовые артефакты имеют цвет стихии или бронированной чешуи, а этот — странный, непонятный. И гости никак не могут перестать это обсуждать: