хуже всего то, что, сами того не зная, быть может, вы также его агент. С ворохом светлых и искренних чувств в карманах да за шиворотом вы садитесь у окна утром накануне Нового года и строчите: «Дорогой Человек-в-красном! Я вела себя хорошо весь год. На Новый год я прошу тебя: сделай так, чтобы моя заклятая подруга Мэйбл споткнулась на лестнице и сломала себе шею…»

Скорее всего, с Мэйбл ничего не случится, и она так же продолжит уводить ваших ухажеров, подбрасывать вам дохлых кошек под дверь и разносить о вас грязные сплетни. Но. Теперь Блохх знает, чего вы желаете настолько, чтобы просить об этом у тайного благодетеля. А еще, если вдруг вы понадобитесь Блохху, и он захочет использовать вас в качестве шестеренки в своей машине интриги… что ж… прощай, бедная Мэйбл! Нужно было быть чуть более внимательной, когда спускаешься по лестнице…

В канун Нового года у мистера Блохха полно забот. Но даже они заканчиваются, сходят на нет, как завод у работавшего весь день автоматона.

Страсти улеглись. Эти предсказуемые людишки с их очевидными амбициями и легко просчитываемыми порывами на время оставили его в покое. Можно ненадолго передохнуть. Все планы из активных фаз перешли на стадию самоисполнения: он дернул рычаги, и цепи завращали барабаны… ему осталось просто подождать, пока вдалеке качнется тот самый, нужный ему, маятник. Ждать…

В этом году Человек-в-красном доставил три подарка. Всего три…

Первый получила сумасшедшая, которой даже удалось немного его повеселить.

Второй достался самому важному для него во всем Габене ребенку.

Ну а третий… третий очень ждет самое жалкое… самое никчемное во всем городе существо.

На этот раз история не закончится невероятным перевоплощением из разряда «Так все время это был Блохх? Но как?! Этого просто не может быть!» Нет, на этот раз Человек-с-сотней-лиц придумал кое-что другое.

Без пятнадцати полночь. Метель усилилась. Человек-в-красном свернул с улицы Бремроук и быстрым шагом преодолел переулок Фейр. Повозившись с ключами, он нырнул в располагавшуюся в тупике переулка «Лавку игрушек м-ра Гудвина», а потом все затихло…

Минут через десять из двери лавки показался высокий тощий субъект в пальто и шляпе-котелке. Вокруг шеи его был обмотан багровый красный шарф, отчего создавалось впечатление, будто типу этому перерезали горло. А еще у человека в котелке было самое угрюмое лицо, которое только можно представить: покрытое белым гримом, с расплывающейся чернью вокруг глаз и длинной выведенной смолью улыбкой, которая возводила тоску и отчаяние на какой-то совершенно запредельный уровень. Ах да… еще же был красный клоунский нос.

Клоун вытащил из подмышки крошечный, похожий на детский, красный зонтик, и, раскрыв его над головой, побрел к выходу из переулка. У высоких заколоченных дверей кабаре «Тутти-Бланш» он остановился и, достав из кармана маленький ржавый ключик, открыл почтовый ящик.

– О, письмо, – угрюмо проговорил он.

На конверте стояла большая сургучная печать с изображением круглого лица с бородой, в колпаке и больших лётных очках.

– От Человека-в-красном, – горестно вздохнул клоун и раскрыл конверт. Внутри было выведено изящным каллиграфически-идеальным почерком:

«Дорогой, мистер Роуз!

Спешим сообщить вам, что в этом году вы стали одним из немногих счастливчиков, которые хорошо себя вели и заслужили подарок!

Вы просили у Человека-в-красном Люси, и Человек-в-красном дарит вам то, что вы так желали.

Интересующий вас адрес: Хмурая аллея, дом № 26, Тремпл-Толл, Габен.

Счастливых праздников и с Новым годом!»

Мистер Роуз сложил письмо засунул его в конверт, а сам конверт положил во внутренний карман пальто. А потом он побрел… Побрел по указанному в письме адресу.

Вскоре угрюмый клоун уже был на Хмурой аллее. Вот и дом № 24, а вон впереди виднеется и № 28.

Мистер Роуз прошел мимо двадцать четвертого дома и, протиснувшись через щель между разогнутыми прутьями решетки, оказался на заснеженном пустыре.

Пройдя около дюжины шагов, он остановился и склонил голову.

– Привет, Люси, – сказал мистер Роуз. – Давно не виделись…

Заледеневшее, припорошенное снегом надгробье с одинокой надписью «Люси» ничего не ответило.

– Я отомстил, Люси… Я вытащил их на свет, освободил всех безнадег, я уничтожил банк.

Надгробье так и осталось равнодушным.

– Но это еще не конец, ты знаешь… Они действовали по чьей-то указке. И сейчас я выясню, по чьей…

Клоун достал из кармана маленькую книжечку. Раскрыл ее. На первом листе значилось:

«СПИСОК САМОУБИЙЦ. Собственность «Ригсберг-банка», личная собственность Сесила С. Ригсберга (зачеркнуто) Вивьен Ригсберг».

Сокровище. Подлинное сокровище! Эта крошечная книжечка и являлась главной целью мистера Блохха. Книг было вовсе не две – их было три, и о существовании этой в банке ровным счетом никто даже не догадывался, кроме, разумеется, хозяйки. Четыре Грея, сами того не зная, не покладая сил, рискуя жизнями и свободой, работали как раз для того, чтобы он смог ее заполучить. Эта книжечка – единственное, чего он не мог достать, даже будучи внедрен в банк, даже занимая там важную должность. Личный сейф Вивьен Ригсберг… Мистер Блохх знал, что сможет открыть его лишь в случае чего-то неординарного – происшествия, которое до основания всколыхнет черный дом на Площади.

Для него это не было работой. Для него это было личным…

Перелистывая страницы, клоун дрожал, и книжечка дрожала в его руках. Имена и фамилии сменяли друг друга… самоубийцы, которые в действительности не были самоубийцами, выстраивались строчка за строчкой.

Мистер Роуз держал сейчас свидетельство о тончайшей интриге, настолько неуловимой манипуляции, что те игры с несчастными случаями, которые устраивали люди Ратца, ей и в подметки не годились. Вряд ли даже сама Вивьен Ригсберг понимала, что именно записано в этой книжечке.

Сердце заколотилось в груди. Он нашел!

– «Певерелл, Люси», – прочитал клоун. – «Заказчик…»

Он несколько раз перечитал стоящее там имя.

– Я не понимаю…

Снежинки опускались на тонкие сухие страницы.

Где-то за спиной раздался звон. По всему городу часы начали отбивать полночь. Новый год.

Клоун не слышал. Ничего кругом не замечал. И не дышал. Он все также стоял у надгробья и вглядывался в вырисованные аккуратным до тошноты конторским почерком пять букв, которые так долго искал. Много лет он представлял себе этот миг, угадывал имя, но… в итоге ни одно из его предположений не совпало с… этим.

– Я не понимаю… – повторил мистер Роуз, а затем захлопнул книжечку. – Но я все выясню.

Развернувшись, он пошагал прочь. Кожу жгло, и лицо клоуна мистера Роуза начало жечь,