Гиддингс встряхнулся, как пес, вылезающий на берег.

— Это вполне возможно, — сказал он. — Но если вы были у Тима Брауна, значит, боитесь пожара. Почему?

Слова Берта Макгроу о зданиях, над которыми висит злой рок, не шли у него из головы, хотя он всячески пытался от этой мысли избавиться.

— Все изменения касались только электрооборудования, — сказал Нат. — А ста десяти вольт хватит, чтобы расплавить сталь. Я в этом убедился, когда сунул нож в тостер и устроил короткое замыкание.

Гиддингс едва заметно кивнул. Он не сводил глаз с Ната.

— А мы используем в Башне тринадцать тысяч восемьсот вольт, а не сто десять…

— Вы думаете о том типе, что катался в лифтах? — Гиддингс задумался. — Но почему? Ради всего святого, скажите мне, почему?

— Не знаю. — Нат не был магом, но предчувствие, которое почти перешло в уверенность, не отпускало. — Вы здоровенный парень, — сказал он, — вам приходилось когда-нибудь подраться в баре?

Гиддингс усмехнулся, но невесело.

— Случалось раз-другой.

— А не потому, что какой-нибудь упившийся сопляк пожелал продемонстрировать свою удаль и выбрал вас как самого здорового мужика в заведении?

Гиддингс снова задумался.

— Продолжайте.

— Я не знаю, что происходит, — сказал Нат. — Я архитектор. Еще я знаю толк в лошадях, в горных лыжах… В реальных вещах. Но в людях я не очень разбираюсь.

— Продолжайте, — повторил Гиддингс.

— Я не паникер, — сказал Нат. — Но что бывает, когда кто-то отчаивается привлечь внимание к своим проблемам? Он ведь может прийти к выводу, что единственный выход — бомба… И куда он ее подложит? В самолет? Да, это вызовет большой шум, но ведь в маленькие самолеты никто бомбы не подкладывает, только в какой-нибудь огромный сверкающий лайнер. Или в аэровокзал", где полно людей и который известен на весь мир, но не в аэровокзал Тенерборо или Санта-Фе.

Гиддингс взял стакан с виски, но, не тронув его, поставил на место.

— Ну тут вы попали пальцем в небо, — проворчал он. И добавил: — По крайней мере я надеюсь.

— Я тоже надеюсь. — Нат уже казался спокойным, точнее, усталым, что соответствовало действительности. — Наша Башня — крупнейшее здание в истории. Сегодня все глаза устремлены на нее. Взгляните. — Он показал на цветной телевизор, пристроенный над стойкой.

Телевизор работал, только звук выключили. На экране была Башня мира, полицейские кордоны, почетная трибуна, частично уже заполненная сидящими гостями. Гровер Фрэзи с гвоздикой в петлице улыбался и пожимал руки все новым и новым гостям, которые поднимались по ступенькам на трибуну. Играл оркестр, музыка едва долетала до них.

— Вы же не хотели сегодняшнего открытия, — сказ Нат. — Я тоже. Теперь я хочу его еще меньше, но не могу сказать почему. Он помолчал. — Смотрите!

Телекамера повернулась от трибуны и от гостей к толпе за барьерами. То тут, то там взлетали руки в приветственном взмахе, но камера остановилась на маячивших в толпе плакатах: «Долой войну!» — стояло на одном, «Прекратить бомбардировки!» — требовал следующий.

Камера двигалась дальше, выделила совсем другой плакат: «Выбрасываете миллионы на эту махину! А как насчет пособий по безработице?»

— Пожалуйста, — сказал Гиддингс. — Горожане неспокойны. В наше время они неспокойны всегда. — Он взял стакан с виски, выпил до дна, и хорошее настроение вернулось к нему.

Камера меж тем скользнула назад к лестнице, на трибуну, где как раз появились губернатор и мэр. Они приветствовали толпу.

Гиддингс заметил:

— Мне всегда кажется, что политики собрались бы и на открытие сортира, лишь бы поднять свою популярность.— Он уже улыбался. — Но, в конце концов, ничто человеческое им не чуждо.

Нат негромко спросил:

— Как к вам попали извещения на изменения, Уилл? — Он следил, как исчезает с лица Гиддингса улыбка.

— Хотите сказать, что сомневаетесь в их подлинности? — обиделся Гиддингс. В его голосе зазвучала ярость.

— Мне показали копии, — сказал Нат. — А где оригиналы?

— Послушайте, вы…

Нат покачал головой.

— Я уже говорил вам — так не пойдет. Если боитесь отвечать на этот вопрос, так и скажите.

— Боюсь? Еще чего!

— Так где же оригиналы?

Гиддингс поиграл пустым стаканом и только потом ответил:

— Я не знаю. — Он поднял глаза. — И это чистая правда. Просто вчера я получил по почте пакет с ксерокопиями. — И после паузы добавил: — Без обратного адреса. Штемпель почтового отделения на Центральном вокзале. — Он развел огромными ручищами.— Без всякой записки, только копии.— Снова помолчал.— Видно, кто-то вздумал шутки шутить.

— Вы в самом деле так думаете?

Гиддингс медленно покачал головой.

— Нет.

15.10-16.03

Постовой Барнс наблюдал за прибывающими гостями и толпой, пока еще стоявшей за барьерами, прочитал все плакаты, оценил степень их серьезности или намеренной абсурдности и сказал:

— Безопасность! Слышал ли ты, Майк, это слово лет десять назад?

— Слово как слово, — ответил Шеннон, как будто эта фраза могла объяснить что угодно. Он знал о достоинствах своей крепкой мужской фигуры и не то чтобы красовался перед барьером, но и не старался быть незаметным.

— Ты, кстати, не только слишком много читаешь, Фрэнк, но и слишком много думаешь.

— «Прекратить бомбежки»,— прочитал Барнс на ближайшем плакате. — Этот плакат я последний раз видел перед зданием ООН.

— При сегодняшних ценах,— сказал Шеннон,— каждый старается сэкономить, где только можно. На стадионе от матча к матчу я вижу все те же лозунги.

— Ну не совсем те же,— заметил Барнс. Он улыбался. Они с Майком Шенноном хорошо подходили друг другу, а если у них было разное образование и даже уровень интеллекта, так что из этого? Намного важнее такие факторы, как взаимопонимание и товарищество.

— Ты когда-нибудь был там внутри, Майк?

Шеннон внутри не был. Не то чтобы Башня для него была заурядным зданием, хотя мысль такая у него частенько мелькала. Просто в городе столько домов и небоскребов, что, захоти человек все их осмотреть, тут ему и конец придет. Так что лучше уж ограничиться знакомыми местами. Он так и сказал:

— Тебя, Фрэнк, что-то стали привлекать слишком крупные особы. Это не к добру. Что там особенного внутри этой громады? Что там не так, как везде? — Он помолчал и взглянул вверх.— Кроме того, что она так чертовски высокая?

— Там есть центр обеспечения безопасности, — ответил Барнс. Снова то же слово. — Это центр управления, который связан со всеми этажами. Вычислительный центр, который контролирует температуру, влажность и бог весть что еще по всему зданию. Противопожарные двери на лестнице запираются электроникой, но если что-то случится, электроника же их отопрет. Там есть двухконтурная система пожарной сигнализации, которую можно привести в действие с любого этажа…— Он умолк и слегка улыбнулся.