— И, — подхватил губернатор, — вы позаботитесь о новом жилье для граждан с низкими доходами, о новых пособиях по безработице, о новых больницах для неимущих и новых школах для обитателей трущоб. И привлечете этим новых людей, которым все это необходимо. И все проблемы будут нарастать как снежный ком: вам понадобится больше полиции, чтобы охранять порядок, больше пожарных, больше судей и, неизбежно, еще больше жилья для лиц с низкими доходами, больше пособий по безработице, очередное больничное страхование для неимущих, новые школы в трущобах — и до бесконечности.— Он опять помолчал.— Вы уже перешагнули границу, за пределами которой уже невозможно контролировать ситуацию.

Мэр сконфуженно молчал.

— Я хочу сказать, — продолжал губернатор, — что наша новая с иголочки, ослепительно прекрасная Башня мира — совсем не символ прогресса, она — символ упадка, это просто еще один динозавр. — Он допил коньяк и вздохнул: — А теперь поедем туда и скажем всем, что здание, которое мы сегодня открываем, — это символ будущего, надежда человечества, величайшее событие с момента изобретения колеса. — Он устало поднялся.— Что еще, черт возьми, мы можем сказать?

14.30-15.02

Заместитель начальника пожарной охраны города Тимоти О'Рейли Браун, высокий, костлявый, жилистый мужчина с низкой температурой кипения, Ната не знал, но знал о безупречной репутации Бена Колдуэлла, а поскольку в городе не было человека, не знавшего о Башне мира, то Тим Браун в общих чертах понял, о чем речь. Однако уже скоро он сказал Нату:

— То, о чем вы мне рассказываете, — ваше внутреннее дело. У меня нет желания в это вмешиваться. Решайте все сами с Бертом Макгроу.

— Вам, разумеется, виднее, — ответил Нат, — но разве иногда не бывает так, что, чтобы уложиться в срок, перестают обращать внимание на точное соблюдение противопожарных норм или вообще обходят их? — Он старался быть как можно тактичнее. Но все усилия пропали впустую.

— Нет.

— Никогда?

— Я же сказал.

К чертям тогда тактичность!

— Все это чушь, — сказал Нат, — и вы это прекрасно знаете. Большинство инспекторов пожарной профилактики — порядочные люди, как и большинство полицейских, строительных инспекторов и поставщиков, и большинство ошибок, которые случаются, они делают с наилучшими намерениями. — Он помолчал. — Но таковы не все, и вам это прекрасно известно.

Тим Браун ответил:

— Двери прямо за вами. Я не знаю, на что вы намекаете, но не намерен дальше вас слушать. Вон!

Нат не обратил внимания и продолжил:

— Предположим, — сказал он, — предположим, что просто…

— Я сказал — вон!

— А я считаю, что вы не имеете права, — ответил Нат. — И еще представьте скандал, который произойдет, если вы меня выставите, а в Башне и в самом деле что-нибудь случится. — И после паузы добавил: — Могут подумать, что у заместителя начальника пожарной охраны Брауна рыльце в пушку, а? Или вам и это не страшно?

Тим Браун уже поднимался с кресла, но тут вдруг снова сел. Ночной кошмар каждого государственного служащего — возможность обвинения в коррупции, что истинного, что ложного. Поэтому Тим Браун заколебался.

— Я никого не обвиняю, — продолжал Нат. — Но я еще раз хочу сказать, что кто-то, видимо, провел изменения в электрической сети здания, и эти изменения, возможно, снижают запроектированный уровень безопасности. И что, если подобные отступления были допущены и в отношении противопожарного оборудования, чтобы не задерживать запланированное открытие, то, если, не дай бог, что-нибудь случится, — мы все сгорим и никто не поможет. — Он откинулся на спинку кресла. — Возможно, я гоняюсь за призраками. Надеюсь, что так. Теперь можете сказать, что я сумасшедший, и я принесу вам извинения за потерянное время.

Браун все еще молчал, усиленно размышляя. Наконец произнес:

— Чего вы хотите от меня?

— Это ваше дело, но…

— Так не пойдет. Вы приходите сюда, кричите: «Пожар!», а потом умываете руки и отходите в сторону. Вы…

— Если вы перестанете выпендриваться,— ответил Нат, — мы сможем поговорить по существу, но не раньше. — Он встал. — Теперь это ваша забота. — Он направился к дверям.

— Подождите, — задержал его Браун. — Садитесь. — На его лице проступила усталость. Он глубоко вздохнул, пытаясь вернуть самообладание, потом неторопливо сказал: — У меня больная жена, язва… И еще мне не хватает пожарных, и это в городе, где полно людей, плюющих на безопасность, которую мы им пытаемся обеспечить… Они думают, что пожарные устройства — это игрушки.— Он открыл ящик стола, достал пачку сигарет, вытащил сигарету, размял ее, разорвал пополам и со злостью выбросил в мусорную корзину. Потом кинул пачку обратно в ящик и сердито захлопнул его. — Сегодня две недели как я не курю, — объяснил он. Заставил себя успокоиться и добавил: — Попытаемся поговорить спокойно. Чего конкретно вы хотите?

«Это уже лучше», — подумал Нат и начал отсчитывать пункты на пальцах.

— Во-первых, здесь куча копий чертежей с изменения ми первоначальных решений, на них моя подпись, но я их не подписывал. Можно предположить, что кому-то эти изменения были выгодны. Джо Льюис как раз пытается выяснить, насколько они серьезны.

— Откуда вы знаете, что они были проведены?

— Нужно предполагать, что были. Ведь вы, пожарные, так делаете? Предполагаете наихудший вариант и пытаетесь с ним бороться. Не все ведь промасленные тряпки самовозгораются, но вы утверждаете, что все они пожароопасны.

Это было правдой, и Тим Браун, который уже немного успокоился, согласно кивнул.

— Это не мое дело, — заявил Нат, — я только строю догадки, но могу себе представить уйму людей, которые могли что-то пропустить, потому что знали, что в здании никто жить не будет, и еще потому, что знали: сегодняшняя церемония запланирована давным-давно и ее не отменить. — Он помолчал. — Есть ли давление в гидрантах, на месте ли пожарные рукава, в порядке ли противопожарные двери и не загромождены ли они, работают ли системы пожаротушения и вспомогательные генераторы… Не знаю, что здесь по вашей части, а что по части строительного надзора; я думаю, вы работаете заодно.

— Да уж, — Браун устало улыбнулся, — по крайней мере пытаемся. И с полицией тоже.

— Это следующий вопрос, — продолжал Нат. — Площадь забита полицейскими. Наверное, потому, что кто-то боится неприятностей.

«И признайся, — сказал он самому себе, — что у тебя тоже нервы сдают». Он думал о мигающей сигнализации лифтов, о тихом гуле движущихся тросов, о том, что кто-то свободно разгуливает по пустому зданию.

— В нынешние времена, — ответил Браун, — когда психи бросают бомбы, ни с того ни с сего стреляют в толпу, всегда есть чего бояться. — Он вздохнул. — Ладно, посмотрим, что можно выяснить. И постараюсь, чтобы Башня охранялась максимально надежно.