С другой стороны, мы видим Тренера, который, по некоторым отчетам, применял физическое насилие по отношению к своей жене, которая в итоге с ним развелась. В СМИ писали, что он несколько раз получал дисциплинарные взыскания, когда работал охранником в тюрьме строгого режима.

В ночной смене в блоке 1А все внешние факторы, ограничивавшие антисоциальное поведение Тренера, как ветром сдуло. Военную дисциплину заменили хаос и случайные связи; не было ничего похожего на сильную структуру власти; постоянное подстрекательство военной разведки и гражданских следователей-контрактников, требовавших «готовить» задержанных к допросам; Тренер охотно поддался соблазну.

В этой обстановке вседозволенности Чарльз Тренер отдался безудержным сексуальным утехам. У него был роман с Линди Ингленд, и их эротические игры запечатлены на многих фотографиях. Он заставил одну задержанную иракскую женщину обнажить грудь и гениталии и сфотографировал ее. По некоторым отчетам, Тренер заставлял группы заключенных мастурбировать и приказывал обнаженным заключенным мужского пола ползать по полу, «чтобы их гениталии волочились по полу», при этом он обзывал их «гребаными гомиками»[368]. Кроме того, именно Тренер придумал выстраивать обнаженных заключенных в пирамиды. Однажды группу обнаженных заключенных с капюшонами на головах заставили заниматься мастурбацией перед солдатами — мужчинами и женщиной. Тренер в шутку сказал Линди Ингленд, что этот строй мастурбирующих задержанных — «подарок на ее день рождения»[369].

После судебного процесса над Тренером Чип Фредерик написал мне: «Я не могу сказать, что это он во всем виноват. Он просто умел делать вид, что все хорошо, и ему было трудно не поверить. Я очень сожалею о своих действиях, и если бы мог вернуться в октябрь 2003 г., то поступил бы по-другому… Мне жаль, что я оказался слабым…»[370].

Чип Фредерик до сих пор жалеет, что попал под влияние Тренера. Вот один случай, где вполне ожидаемо проявились личные склонности Чипа — конформизм и склонность подчиняться. Вспомните выводы его психологического тестирования: Чип боится быть отвергнутым и поэтому в споре часто уступает; он меняет свое мнение в соответствии с мнениями других людей, чтобы они не «злились и не ненавидели меня». Окружающие могут оказывать на него влияние, даже когда он считает, что принимает решение самостоятельно. К сожалению, его воля была подавлена стрессом, страхом, истощением и влиянием Тренера.

Другая сторона Чарльза Тренера

В классическом японском фильме «Расемон» Акиро Куросавы одну и ту же ситуацию каждый из ее участников описывает совершенно по-разному. Как я уже говорил, то же самое произошло во время Стэнфордского тюремного эксперимента. Охранник Джон Уэйн и заключенный Дуг-8612 позже сказали, что всего лишь «изображали» садиста или сумасшедшего. Бывший охранник Хеллман изложил еще одну версию своих действий:

«В тот момент, если бы вы спросили меня, что я о них думаю, я бы сказал, ну, в общем, они, наверное, слабаки. Или притворяются. Я не думал, что мои действия на самом деле могли довести кого-нибудь до нервного срыва. Я считал, что мы просто развлекаемся. Как будто мы думали: давайте будем кукольниками. Давайте заставим этих людей делать то, что нам нужно»[371].

Другие заключенные и охранники СТЭ говорили, что для них это — или ужасный опыт, или «ничего особенного». Картина реальности отчасти находится в голове смотрящего. Однако в Абу-Грейб от реальности, созданной вооруженными силами, военным судом и СМИ, зависели жизнь и смерть множества людей.

С самого начала расследования Чарльза Тренера изображали как самую «плохую» «ложку дегтя», как садиста, злодея, творившего немыслимые злоупотребления. Отчеты о его проблемах в американской тюрьме, где он был охранником, были представлены как доказательства того, что он просто перенес склонность к насилию и антисоциальному поведению в блок 1А. Но эти заявления СМИ были совершенно безответственными.

Как раз наоборот, анализ личного дела Тренера, которое хранится в Институте исправительных учреждений (Corrections Institute) округа Грин, штат Пенсильвания, показывает, что его ни разу не обвиняли, не подозревали и не налагали дисциплинарных взысканий в связи с какими-то нарушениями или плохим обращением с заключенными.

Еще более резкий контраст между Тренером — ужасным монстром и Тренером — хорошим солдатом можно найти в отчете о его аттестации, которая проводилась как раз в тот месяц, когда происходили основные злоупотребления. 16 ноября 2003 г. в характеристике, составленной командиром взвода капитаном Бринсоном на основе этой аттестации, Тренер специально отмечен за прекрасную работу:

«Капрал Тренер, вы прекрасно несете службу в блоке 1BCF, в корпусе NCOIC, в отсеке, находящемся в ведении военной разведки. Вы получили множество благодарностей от подразделений военной разведки и лично от подполковника [имя не указано; скорее всего — подполковник Джордан]. Продолжайте действовать на том же уровне, это позволит нам успешно выполнить нашу миссию».

Затем Тренеру напоминают, что необходимо носить военную форму и поддерживать надлежащий внешний вид (чего в этом блоке никто не делал). Второе предостережение указывает на высокий уровень стресса, который испытывали все охранники этого блока. Тренера просят помнить о влиянии, которые стресс может оказать на его поведение, в частности, это касается использования силы в обращении с «особыми» задержанными. Однако автор характеристики согласен с мнением Тренера по поводу адекватного использования силы. «Я на сто процентов поддерживаю ваше решение, если вы считаете, что должны защищать себя», — добавляет офицер. (PDF-файл этого отчета доступен для ознакомления; см. примечание[372]).

Резервист военной полиции Кен Дэвис недавно дал удивительно откровенный отчет об одном своем разговоре с Тренером:

«Однажды вечером, в конце смены я заметил, что он [Тренер] охрип.

Я спросил: „Тренер, ты заболел?“

Он говорит: „Нет“.

Я спросил: „Как там дела?“

Он сказал: „Мне пришлось орать на них и делать еще кое-что, что кажется мне неправильным с нравственной, этической точки зрения. Как ты думаешь, что я должен сделать?“

Я сказал: „Ну, тогда не делай этих вещей“.

Он: „У меня нет выбора“.

Я спросил: „Ты о чем?“

Он сказал: „Каждый раз, когда за проволокой или за забором падает бомба, они приходят и говорят, что еще один американец потерял жизнь. И если вы хотите нам помочь, у вас на руках тоже должна быть их кровь“».[373]