Эксгибиционисты и вуайеристы

Ухмыляющиеся лица охранников ночной смены в Абу-Грейб напоминают еще об одном измерении «трофейных фотографий»: эксгибиционизме. Некоторые фотографии создают впечатление, что злоупотребления были просто средством, позволявшим эксгибиционистам запечатлевать свои эскапады в этой необычной атмосфере. Но эксгибиционистам всегда нужна аудитория возбужденных вуайеристов, которые бы наслаждались их выходками. Однако они забыли о том, что благодаря обмену файлами и легкости их копирования цифровые изображения начинают жить собственной жизнью; фотографы уже не могли выбирать, кто будет видеть их снимки, и в результате были пойманы с поличным.

За исключением культового снимка человека в капюшоне с электродами, присоединенными к рукам, и снимков, где собаки вот-вот набросятся на заключенных, «трофейные фотографии» имеют преимущественно сексуальную природу. Связь между пытками и сексуальностью придает этим снимкам порнографическое качество, вызывает тревожное, но при этом возбуждающее чувство. Нас всех приглашают в садомазохистскую темницу, чтобы внимательно понаблюдать за этими крайностями в действии. Эти образы злоупотреблений ужасны, но люди продолжают на них смотреть.

Я был удивлен тем, как легко сегодня удовлетворить склонность к вуайеризму во Всемирной паутине. Веб-сайт с простым названием voyeurweb.com утверждает, что его любительские порноизображения ежедневно привлекают 2,2 млн посетителей.

Человеческое поведение сложно, и у любого действия обычно имеется больше одной побудительной причины. Я полагаю, что цифровые снимки из тюрьмы Абу-Грейб также стали продуктом множества мотивов и сложных межличностных отношений, а не только сексуальных импульсов и склонности к эксгибиционизму. Статус и власть, месть и возмездие, деиндивидуация беспомощных — вполне вероятно, причиной и злоупотреблений, и самих фотоснимков стали все эти побуждения. Кроме того, мы должны помнить, что некоторые из этих зверств на самом деле поощряли и организовывали следователи.

Фотоинсценировки как средство воздействия на заключенных

Есть довольно простая причина появления «трофейных фотографий», сделанных в тюрьме Абу-Грейб: военным полицейским приказывали позировать на них следователи — и гражданские, и военные. Одна версия этой истории, по словам офицера в отставке Дженис Карпински и по более ранним показаниям некоторых обвиняемых солдат, состоит в том, что первоначально подобные фотографии предполагалось использовать как средство устрашения в ходе допросов. «Они показывали эти фотографии, чтобы получать признания, „чтобы сэкономить время“, — сказала Карпински 4 мая 2006 г., во время дискуссии в Стэнфордском университете. — Они доставали ноутбуки, демонстрировали фотографии и приказывали заключенным: „Говорите, или завтра будете стоять в такой вот пирамиде“. Это делалось преднамеренно и систематически»[382].

Совершенно очевидно, что «герои» некоторых из этих фотографий позируют перед чьей-то камерой. Охранники улыбаются в объектив, демонстрируют победные жесты и указывают на самые выразительные детали сцены. «Портрет» дегуманизации, где Линди Ингленд тянет по земле заключенного на собачьем поводке, скорее всего сделан именно так. Вряд ли она привезла в Ирак собачий поводок в своем вещмешке. Однако для социальной фасилитации было достаточно, чтобы кто-нибудь из офицеров разрешил сделать хотя бы один такой снимок. Разрешение поощряло новые ночные забавы, все новые и новые творческие образы злодеяний. И как только это началось, конца уже не было, потому что эти «забавы» разгоняли скуку, вызывали приятное чувство мести, демонстрировали превосходство, помогали весело проводить время и играть в сексуальные игры — пока Джо Дарби не прикрыл это шоу.

Статус и месть

Нужно признать, что в военной иерархии резервисты имеют весьма низкий статус. А для солдат-резервистов, назначенных на ночную смену в этой ужасной тюрьме, он был еще ниже. Они понимали, что находятся на самом дне «бочки». Им приходилось работать в ужасных условиях, выполнять приказы гражданских лиц, и никого не интересовало, что на самом деле творится в тюрьме. Единственными действующими лицами на этой сцене, чей статус был еще ниже, были заключенные.

Поэтому природа злоупотреблений, а также сами фотографии помогали установить недвусмысленное социальное господство охранников над заключенными, подтверждая разницу статуса. Пытки и злоупотребления были чистой демонстрацией силы, они свидетельствовали о полном контроле охранников над их подопечными. Некоторым охранникам эти фотографии позволяли убедить себя в собственном превосходстве, а также продемонстрировать свой статус другим солдатам. Фотографии показывали, что им есть чем похвастаться. Кроме того, определенную роль здесь сыграли расизм и негативное отношение к арабам, как к «другим». Это был перенос враждебности, связанный с террористическим актом 11 сентября 2001 г., на всех людей со смуглой кожей арабского происхождения.

Более сильным мотивом для многих солдат была месть за товарищей, убитых или получивших серьезные ранения в Ираке. Очевидно, что желание отомстить проявлялось в отношении к заключенным-повстанцам или тем, кто, по слухам, изнасиловал мальчика. Например, семерых заключенных, выстроенных в пирамиду, отправили в блок 1А после беспорядков в лагере Ганси (Ganci), когда была ранена девушка-солдат. Оскорбления и избиения «преподали им урок» о последствиях непослушания. Например, за все время своей службы Чип Фредерик всего однажды ударил заключенного — толкнул его кулаком в грудь, когда тот, по словам Чипа, бросил камень и попал в девушку-солдата. Когда задержанных заставляли изображать фелляцию или мастурбировать на глазах у девушек-солдат и перед фотоаппаратом, это была не только тактика запугивания. Эти сексуальные сценарии были своеобразной шестью задержанным.

Деиндивидуация и эффект Марди-Гра

Но как объяснить слова Линди Ингленд, что все это были просто «забавы»? Я думаю, дело в деиндивидуации. Анонимность личности и места, о которых мы уже говорили, способны вызывать измененные состояния сознания. В сочетании с коллективной ответственностью это легко приводит к деиндивидуации. Актеры оказываются полностью захваченными своими ролями, без всякого рационального планирования или мыслей о последствиях. Прошлое и будущее уступают место вечному «сейчас», безудержному празднику гедонизма. В этом пространстве эмоции берут верх над разумом, и страсть не знает удержу.