общество образованных людей, чем научное учреждение. В этом маленьком придворном кружке разговор касался предметов искусства и науки; за трапезой предлагали на разрешение загадки, слушали музыку и стихотворения и в то же время поднимались вопросы серьезного спекулятивного характера, например, читали и поясняли отдельные главы сочинения Августина «De civitate Dei». Душой общества был Карл, правой рукой его – Алкуин. Литература, исходившая от академии, хотя в известной степени и своеобразная, стоит в связи, с одной стороны, с литературой англосаксонской, с другой стороны – с произведениями придворного поэта времен Меровингов Венанция Фортуната, который был родом из Италии и может считаться предшественником Петра Пизанского и Павла Диакона. Эта литература – в противоположность древнейшей христианско-латинской – исходит не от церкви, но от школы, что составляет существенную разницу, несмотря на тесную связь школы с церковью.

Классические писатели, прежде всего Вергилий и Овидий, стоят на первом месте, и в таком литературном направлении сказывается мысль о восстановлении Римской империи: Карл является вторым Августом. Таким образом возникает светская литература, является начало придворной поэзии и национального эпоса, причем сказываются тенденции чисто политического характера. Это нам станет ясным при разборе отдельных писателей и их произведений. Карл Великий, дав толчок литературной деятельности во франкской монархии, не в меньшей мере заботился и о распространении и сохранении литературных произведений, а также распространении просвещения среди своих подданных, прежде всего духовенства. Старания Карла относительно переписки и издания книг напоминают деятельность Константина Багрянородного, которому мы обязаны сохранением сочинений многих греческих авторов. Карл Великий заботился о переписке классических произведений латинской литературы, и, хотя труды его на этом поприще далеко уступают трудам византийского императора, мы, благодаря им, имеем лучшие списки. Памятником деятельности Карла в этом направлении остался циркуляр об исправлении книг:

«Карл, с Божьей помощью король франков и лангобардов, патриций римский, – (гласит циркуляр), – церковным чтецам, находящимся под нашим владычеством… Радея об улучшении состояния наших церквей и в постоянной заботливости восстановить занятия литературой, которая почти окончательно погибла от бездеятельности наших отцов, мы побуждаем даже собственным примером нашим к изучению свободных искусств (ad pernoscenda studia liberalium artium) всех, кого только можем привлечь. Поэтому мы с постоянной помощью Божьей в точности исправили книги Ветхого и Нового Завета, испорченные невежеством переписчиков… Мы не в состоянии терпеть, чтоб в наши дни в божественном чтении во время богослужения, проникали раздирающие слух солецизмы (soloecismos) и хотим исправить эти чтения. Работу эту мы возложили на Павла Диакона, близкого нам человека. Мы приказали ему тщательно прочесть сочинения католических Отцов Церкви, собрать на этих богатых лугах несколько цветов, чтобы составить, так сказать, гирлянду из самых полезных. Ревностно стараясь угодить нашему высочеству, он перечитал сочинения и речи католических Отцов и, выбрав лучшие, предложил нам в двух томах чтения, свободные от ошибок, применительно к каждому празднику и на весь год. Мы рассмотрели текст этих томов, утвердили их и предлагаем вам для чтения в церквах».27

Приведенный циркуляр и подобные ему распоряжения не остались бесплодными; они вызвали обширную деятельность по части переписки духовных и светских сочинений (так был переписан Теренций, который, как писатель драматический, по преимуществу употреблялся в школах для изучения разговорного латинского языка). Перепиской даже занимались люди ученые; мы говорили уже о списке Св. Писания, поднесенном Карлу Алкуином. Под конец жизни Карл сам стал заниматься перепиской и исправлением книг. Теган, биограф Людовика Благочестивого, говорит о Карле Великом: «За год до смерти он вместе с греками и сирийцами тщательно исправил четвероевангелие Господа нашего Иисуса Христа)» (Thegani vita Hludowici imperatoris, 813–835 a./Ed. Pertz. Monum. Germ. S. T. II. 1829). Пересмотренные списки рассылались по монастырям, искусство переписки стало источником обогащения. При некоторых монастырях образовали школы для переписчиков, например, в аббатстве Фонтенельском, в Реймсе, в Корбийском монастыре и др. Благодаря всему этому у нас есть несколько хороших кодексов каролингского времени. Улучшена была также внешняя сторона переписки, вместо прежней некрасивой и неразборчивой скорописи введено римское уставное письмо. Радея о просвещении своего народа, Карл заботился об учреждении школ, а вместе с тем и о возвышении умственного уровня руководящего класса – духовенства.28

«Карл, с Божьей помощью… Баугульфу, аббату (в Фульде) и всей конгрегации… привет. Пусть Ваше благочестие знает, что мы, с согласия верных, сочли полезным, чтобы в епископствах и монастырях, поручаемых по милости Христа нашему управлению, заботились не только о правильной и согласной с нашей святой религией жизни, но тоже и об обучении словесной науке (litterarum meditationes), смотря на способности тех, кто в силах учиться при помощи Божией… ибо, хотя делать добро лучше, чем только знать, все же надо знать, что делать, прежде чем делать… Из многих монастырей прислали нам в последнее время письма, в которых заявляли, что братия молится за нас во время священных обрядов и благочестивых молитв; тут мы заметили, что в большинстве этих посланий чувства хороши, а слова грубы и неотесанны (cognovimus… et sensus rectos et sermonis incultos), ибо то, что внушала хорошая благочестивая преданность, не в состоянии был выразить неумелый и необразованный язык. С тех пор мы стали опасаться, чтобы как пишут неискусно, так и понимание Св. Писания не было бы гораздо меньше, чем следует… Поэтому мы увещеваем Вас не только не пренебрегать научными занятиями, но трудиться со смиренным и угодным Богу сердцем, чтобы быть в состоянии верно и легко проникать в тайны Св. Писания. В Св. Писании есть аллегории, фигуры и другие вещи подобного рода (schemata, tropi et cetera huius similia) – и ясно, что поймет их легче тот, кто хорошо наставляет в науках. Пусть же наберут для этого людей, озаренных желанием и умением учиться, а также искусством поучать других… Если хочешь быть у нас в милости, то не забудь послать экземпляр этого письма всем подчиненным тебе епископам и во все монастыри».[127]

В знаменитом капитулярии 789 года «Admonitio»[128] Карл требует основания школ при епископальных церквах и монастырях; в этих школах должны получать образование не только дети крепостных, которые составляли массу низшего духовенства, но и дети свободных и благородных (non solum servilis conditionis infantes, sed etiam ingenuorum filios); предметами программы были счет, ноты, пение псалмов и грамматика. И, кроме того, ученики должны иметь «исправленные кафолические книги (libros catholicos bene emendatos)». Конечно, ближайшее назначение этих школ – подготовка просвещенного духовенства, но Карл смотрел на дело шире. В другом капитулярии, относящемся к 802 году[129], приказывается, чтобы каждый посылал своего сына в школу