Сзади послышались легкие шаги. Мэдок, догадался бывший воевода. Опять небось с утешениями… Творимир поморщился. Такое внимание со стороны безутешного друга покойного Ласера заставляло его чувствовать себя последним брехлом и сволочью. Мэдок-то, понятно, в нем товарища по несчастью видит, сочувствует, как может… И ведь приходится соответствовать, чтоб все, к лешему, не провалить!.. Стыдобища!

– Ужинать будешь? – спросил лучник, присев на чурбак рядом с Творимиром.

Тот отрицательно ухнул, хотя, по совести, есть хотелось зверски – кухарка, обнаружившая вчера пропажу целого круга сыра, весь день голосила насчет обнаглевших крыс и на ночь заперла в каморке кота. Кот был не помеха, но снять увесистый замок, не наделав шума, русичу оказалось не под силу…

– Тебе ж в караул, – проговорил Мэдок, суя Творимиру принесенную с собой миску, – может, хоть пару ложек сьешь?

– Эх, – тот качнул головой, втянул носом сытный дух мясной каши и издал такой тяжкий вздох, что у лучника аж в носу защипало от сострадания.

– Ну как знаешь, – тихо сказал он, пристроив миску на камни возле костра. – Тут не простынет, если вдруг потом передумаешь. Адэйр просил напомнить, что его сменять пора… А то хочешь, я за тебя сегодня постою?..

Воевода отрицательно ухнул. Он справедливо опасался, что еще минута наедине с манящей миской, полной наваристой крупяной похлебки на курдючном сале, – и вся маскировка пойдет к черту.

– Держись, – сказал Мэдок. – Такая уж наша доля… Я видел вчера, как ты по ночи бродил. Сон не идет, да?

Творимир неопределенно пожал плечами, про себя с досадой плюнув – подловили! Совсем с голодухи чутье растерял!..

– Мне Морда настойки сонной от травника привез, – продолжал лучник, – хорошая! Я ведь, ты знаешь, в том же порядке… Еще осталось полфляжки – хочешь, отолью? В секунду захрапишь, на себе проверено!

– Эх. – Состроив постную мину, русич отрицательно помотал головой. Потом благодарно хлопнул бойца по плечу, встал и направился к воротам. Лучший способ забыть о голоде да тревоге – это заняться делом! Хоть вокруг дома кругами ходить, хоть татей со стен в ночи высматривать… Только бы в окна кухонные не пялиться и слюни голодные на миску не пускать!..

Сменив зевающего Адэйра, воевода заступил в караул и размеренным шагом двинулся вдоль дома. Он думал о командире, о бессовестно обманутом бедняге Мэдоке и еще о том, где же все-таки разжиться хоть краюшкой хлеба? Хорошо, полнолуние миновало, а то зверь внутри с голодухи взбесился бы как пить дать!.. Оборотню, в отличие от человека, и сил вдвое больше требуется, и пищи. Ведь этак случись что – даже перекинуться тяжело будет… Еще и весна, как назло! Была б осень – там тебе и ягодки, и корешки сладкие, и орехи!.. А тут хоть опухни… ну не листву же щипать, право слово?!

Русич с сомнением покосился на темный сад. В животе урчало так, что мысль о древесной зелени уже не казалась такой бредовой. Тут уж хоть чем пузо набить, лишь бы до утра дотерпеть как-нибудь! А там, в крайнем случае, можно рискнуть через окошко у кухарки из-под носа хотя бы брюквину стянуть, когда отвернется… Творимир воровато оглянулся, никого поблизости не приметил и тенью скользнул под пышные кроны яблонь. Отошел подальше, принюхался… И, сверкнув глазами, подпрыгнул на месте: мед! Ну к бабке не ходи, где-то тут пчелиный улей имеется!.. Вот уж свезло так свезло! Он хищно повел носом, метнулся от одного ствола к другому и, обнаружив в самом конце сада вожделенное дупло, запустил туда руку. Потревоженные пчелы загудели, в ладонь впились болючие жала, но Творимир на это даже внимания не обратил… На языке стало липко и сладко, желудок умиротворенно притих, а что до покусов – дак сойдут, не смертельно!

За спиной блаженно чавкающего русича раздался короткий смешок и чей-то вежливый голос:

– Приятного аппетита!.. Вы кушайте, кушайте, я подожду.

– Эх?! – выпучил глаза Творимир, чудом не подавившись. И, выхватив из ножен меч, завертел головой по сторонам. Никого. Сад спал, как и минуту назад. Но голос… Не мог же он ему почудиться?.. Кроме того, звериный нюх уже вовсю бил тревогу: в ноздри ударил знакомый запах стали.

– Ну, ну… – успокаивающе проговорил все тот же голос, – не стоит так сразу-то! Желай я вас убить, вы бы уже не дышали, сударь. Голод не тетка, понимаю… Не крутите головой, вы себе шею свернете. Я наверху.

– Эх! – подумав, потребовал воевода, ткнув пальцем в землю.

– Нет уж, благодарю, – снова усмехнулся невидимка. – Я наслышан о ваших ратных подвигах. Да и лорд Мак-Лайон предупреждал, что вы сначала бьете, а только потом спрашиваете…

– Эх?!

– Да, я от него. Вот, держите.

Прямо в руки русича мягко шлепнулся свиток пергамента. Творимир подозрительно скосил глаза на печать – да, она принадлежала Ивару. Но это еще ничего не значит…

– Можете прочесть хоть сейчас, я не тороплюсь, – сказал голос. – И сигать на вас сверху тоже не буду. Не затем пришел.

– Эх… – Поколебавшись, Творимир все-таки сунул клинок обратно в ножны и сломал печать на свитке. В темноте он видел прекрасно. И почерк друга, благодаря бесконечным протоколам, знал как свой собственный… Да, невидимый гость не соврал – письмо было от Ивара. Русич пробежал короткий текст глазами несколько раз, улыбнулся, потом задумчиво кивнул и задрал голову кверху: – Эх.

– Ну вот и славно. Лорд просил передать, чтоб вы не беспокоились, конец уже близок… Однако сюда идут. Мне пора. Следуйте предписаниям… и не увлекайтесь медом!.. – В голосе невидимки мелькнула улыбка. – Сладкое портит зубы, а они вам еще понадобятся завтра. До встречи, сударь!..

Листва едва слышно зашуршала – и вокруг снова стало тихо. Творимир, скорчив недовольную гримасу, быстро сунул свиток за пазуху и вытер липкие пальцы о траву. Оглянулся в сторону тропинки, ведущей к дому. Насмешник был прав – заросший сад, как вскоре оказалось, манил не только оголодавшего воеводу… Спрятавшись за широким стволом яблони, русич разглядел два темных силуэта, проплывших чуть в стороне, за невысокими кустами шиповника. Он узнал обоих – не столько по лицу, скрытому во мраке ночи, сколько по голосам. Узнал – и недоверчиво хмыкнул в бороду. Глава дружины – оно понятно, ему сам бог велел поместье с дозором обходить, в каждый угол заглядывать!.. Но Кара О’Нейлл?! Среди ночи, да еще и в таком месте… Ей-то что тут понадобилось?.. Уж не сам Грихар ли?

Творимир нахмурился. Он был человек холостой и менять образ жизни не собирался, но супружеские измены осуждал строго. И то, что он увидел, ему совсем не понравилось.

Дэвин вошел в комнату Эрика и остановился на пороге:

– Ну как самочувствие?.. Энгус, я все видел. Не прячь бутылку, не прячь, бессовестный! Брат и так еле ходит, а ты…

– Дядя, это же не ему!..

– Тебе тоже праздновать нечего, – сердито сказал Дэвин, подходя к кровати и вытягивая руку. – Давай сюда.