Он как раз пытался сесть, когда я бросился на него. Старик зарычал и стал шарить вокруг в поисках меча. Это он напрасно. Я был уже рядом и вложил в кулаки всю силу своей злости. Я ударил в челюсть и сразу, не дав ему опомниться, перевернул его лицом в снег и обвязал запястье пращой. Упершись коленом старику между лопатками, я завладел второй рукой. Старик и не вполне пришел в себя от удара, но сдаваться не собирался, понимая, что сражается за свою жизнь. Наконец мне удалось связать ему руки за спиной, крепко стянув тремя петлями предплечья от запястий до локтей. Получилось не слишком изящно, зато выглядело ужасно неудобно. Я надеялся, что не только выглядело. Подобрав меч Верити, я схватил брыкающегося старика за шиворот и поволок прочь. Он уже пришел в себя и поливал меня бранью, причем даже угадал, назвав меня семью различными словами, означавшими на его языке «бастард». Я был только рад, что он так расшумелся. Хоген его не слышит, зато крики заглушают все звуки, которые я производил, пока с трудом тащил пленника по снегу из лагеря.

Я остановился, только когда и палатка, и костер скрылись из виду. Тогда я отпустил старика и встал, упершись руками в колени, чтобы отдышаться. Сколько времени в моем распоряжении? Возможно, скоро вернутся остальные наемники. А может, и не вернутся, если стража Венца сделала свое дело. Еще могут объявиться Риддл, Лант и Персивиранс. А могут и не объявиться. Вполне возможно, что они выбрали прямую и короткую дорогу в Солеварню. Выбросив эти мысли из головы, я опустился на корточки рядом с пленником и закрылся от Дара. Мне не хотелось делать это, поскольку без Дара я не мог ощутить приближение врагов, пока не станет слишком поздно, однако это было необходимо. Я не смог бы сделать то, что должен был сделать, если бы улавливал чувства старика.

– Ну вот. Теперь мы поговорим. Можем по-хорошему, можем по-плохому. Расскажи мне все, что знаешь о бледных людях. Все, что помнишь о том дне, когда вы напали на мой дом. А главное – все о женщине и ребенке, которых вы оттуда похитили.

Он снова принялся ругаться, не слишком изобретательно. Когда мне надоело его слушать, я взял горсть снега и вдавил ему в лицо. Он заорал и стал отплевываться, и я добавил еще снега и еще – пока он не умолк. Я сел на пятки и стал ждать. Старик замотал головой, силясь сбросить снег. Талые струйки текли по его раскрасневшимся мокрым щекам.

– По-моему, это слишком неудобно. Не желаешь поговорить со мной теперь?

Он поднял голову и плечи, словно пытаясь сесть. Я уложил его обратно и покачал головой.

– Нет. Не дергайся. Расскажи мне все, что знаешь.

– Мои люди вернутся и порежут тебя на куски. Медленно.

Я перешел на калсидийский:

– Они не вернутся. Половина лежат мертвыми в лагере. Единственный живой из оставшихся не видит и не слышит тебя. А с теми, кто сбежал, уже разобралась королевская стража. Или они все-таки добрались до Солеварни и обнаружили, что корабль их там уже не ждет. Хочешь жить? Расскажи мне о пленницах, которых вы захватили.

Я встал и уперся острием меча Верити ему под дых. И навалился на клинок – недостаточно сильно, чтобы меч проткнул меховую и шерстяную одежду, но достаточно, чтобы старик ощутил боль. Он заорал и засучил ногами, но потом вдруг обмяк на снегу и упрямо поджал губы. Это не произвело на меня впечатления.

– Если не хочешь говорить, то ты для меня бесполезен. Я прикончу тебя и пойду за Хогеном.

Над головой у меня раздалось громкое карканье, и вдруг на плечо мне опустилась Пеструха. Наклонив голову, она посмотрел на пленника блестящим черным глазом и радостно заявила:

– Кр-расный снег!

Я указал на ворону:

– Кажется, птичка голодна. Может, угостим ее для начала твоим пальцем?

Пеструха подскочила ближе к моему уху.

– Глаз! Глаз! Глаз! – хищно потребовала она.

Я старался не показывать, насколько мне все это неприятно. Я по-прежнему надавливал на меч, и его острие медленно погружалось в многочисленные слои одежды, защищавшие старика. Я внимательно следил за уголками его глаз и линией рта. Старик нервно сглотнул и хотел отползти, но я со всей силы пнул его под ребра. Меч пропорол одежду и кожу. Я не дал ему вонзиться слишком глубоко.

– Даже не думай, – по-дружески предупредил я.

Я склонился над стариком, не вынимая меча Верити из его раны, и предложил:

– А теперь рассказывай. С самого начала. Как тебя наняли и для чего. Пока ты говоришь, я тебе ничего не сделаю. Замолчишь – будет больно. Очень больно. Начинай.

Я внимательно следил за его глазами. Его взгляд метнулся один раз к лагерю, один раз – к вороне. Старик облизнул обветренные губы. Я видел, что он пытается тянуть время, но не возражал.

– Все началось с гонца. Это было почти год назад. Ко мне явился юноша с бледной кожей и волосами. Мы все удивились. Наш лагерь было трудно найти. Но он нашел. Он принес предложения: нам заплатят много золота, если я помогу людям, которые зовут себя Слугами. Они были из какой-то далекой страны. Я спросил, как они узнали обо мне. А он сказал, что обо мне говорилось во множестве их пророчеств. Что они видели мое будущее, и в видениях им вновь и вновь являлось, что если я сделаю то, чего они хотят, то не только им будет великое благо, но и я получу власть, принадлежащую мне по праву. В их пророчествах я был человеком, который изменит весь мир.

Он умолк. Вероятно, эти слова ему льстили и он думал произвести ими впечатление на меня. Он ждал. Я смотрел на него. Возможно, я чуть шевельнул мечом.

Старик беззвучно охнул. Я улыбнулся, и он продолжил:

– Бледный уверял меня, что если я помогу им, то встану на путь, ведущий к славе и власти. Путь. Чужеземцы часто говорили о каком-то пути. Он принес много денег и просил меня взять своих лучших людей и отправиться в порт на Пиратских островах. Там ждали их прорицатели и провидцы, которые могут предсказать, как нам поступить, чтобы все сложилось наилучшим образом. Они, мол, могут «выбрать единственно верный путь из многих», ведущий к успеху. И еще он намекал, что с ними есть один особенный человек, способный сделать так, чтобы нас никто не выследил по дороге и вообще не заметил.

Из лагеря донесся стук топора. Парень нашел-таки, чем порубить дрова. Пеструха перелетела на ветку над головой пленника и насмешливо уставилась на него оттуда.

– И ты веришь в это?

Он посмотрел на меня едва ли не надменно:

– Это правда. Они показали нам, как это происходит, когда мы приехали на Пиратские острова. Он заставил одного из моих людей забыть, где дверь в комнату. Другого – забыть собственное имя. Они поставили на стол еду и сделали так, что мы перестали ее видеть, а потом снова показали. Им удалось нас удивить. У них был корабль и команда. Они заплатили нам золотом, как обещали, просто за то, что мы приехали поговорить с ними. И обещали дать больше, намного больше, если мы поможем им отыскать Нежданного Сына. – Он помрачнел. – Одно мне не понравилось. На Пиратских островах оказалось, что за главную у них баба, и сделку с нами заключала тоже она. Гонец-то был мужчиной. А парень, который мог колдовать, оказался совсем мягкотелый, баба вертела им, как ей вздумается. Мы не могли понять, как так? Почему мужчина, обладающий такой властью, не захватил весь мир?