снова запершись изнутри и прикуривая одну сигарету за другой. Шериф вышел и сказал, что надо ехать домой. Она подождала, пока тот заведет машину и потом, как во сне, следовала за ним по мексиканским улочкам, через пограничный пост и через аризонскую пустыню; потом он посигналил и помахал рукой: обе машины остановились на старой бензоколонке, где можно было поесть. Эрика есть не хотела и просто выслушала, что ей хотел сказать шериф: тело Люси Энн передадут в Хантсвилл через три дня, мексиканская полиция заверила, что обязательно найдет преступника, но все это дурно пахнет. Потом шериф заказал яичницу с бобами и пиво, а она поднялась из-за стола и пошла купить еще сигарет. Когда вернулась, шериф уже подбирал хлебом остатки яичницы с тарелки. Волосы у него были густые и черные, и потому он казался моложе, чем был на самом деле. Она спросила: ты думаешь, они сказали тебе правду, Гарри? Уверен, ответил шериф, но я лично займусь этим делом. Я знаю, что ты так и сделаешь, Гарри, сказала Эрика и расплакалась.

Следующую убитую женщину нашли рядом с шоссе на Эрмосильо, в десяти километрах от Санта-Тереса, два дня спустя после того, как обнаружили труп Люси Энн Сандер. Тело увидели четверо работников ранчо и племянник хозяина. Они уже в течение двадцати часов искали убежавшую скотину. Все пятеро ехали верхом, и, убедившись, что перед ними женский труп, племянник послал одного из работников обратно на ранчо — сообщить хозяину; остальные не двигались, с удивлением разглядывая совершенно ненормальную позу, в которой находился труп, — головой в засыпанной яме. Словно убийца, без сомнения сумасшедший, решил: похоронил голову — и достаточно. Или думал, что если засыпать землей голову, то остальное тело будет недоступно взору. Женщина лежала лицом вниз, руки вдоль тела. На обеих руках не хватало указательных и безымянных пальцев. На одежде виднелись пятна засохшей крови. Одета она была в платье из тонкой фиолетовой ткани с застежкой спереди. На ней не обнаружили ни чулок, ни туфель. Уже потом судмедэксперт установил, что, несмотря на множественные ножевые ранения в области груди и предплечий, причиной смерти стало удушение с переломом подъязычной кости. Следов изнасилования не нашли. Делом занимался судебный полицейский Хосе Маркес: он не замедлил установить личность погибшей — Америка Гарсия Сифуэнтес, двадцати трех лет, работала официанткой в баре «Серафиноc», принадлежавшем Луису Чантре; на означенного Чантре в полиции лежало объемное досье: тот баловался сутенерством и, как говорили, подрабатывал полицейским информатором. Америка Гарсия Сифуэнтес снимала дом с еще двумя девушками, тоже официантками, но те не сказали ничего существенного для следствия. Единственное, что было бесспорно установлено, выглядело так: Америка Гарсия Сифуэнтес вышла из дома в пять вечера и пошла в «Серафиноc», где и проработала до четырех утра, когда бар закрылся. Домой она больше не вернулась. Судейский Хосе Маркес задержал на пару дней Луиса Чантре, но у того оказалось железное алиби. Америка Гарсия Сифуэнтес была родом из штата Герреро и уже пять лет проживала в Санта-Тереса, куда прибыла вместе со своим братом, который сейчас находился в Соединенных Штатах (как свидетельствовали ее коллеги по работе) и с которым она не переписывалась. Еще несколько дней Хосе Маркес допрашивал некоторых клиентов «Серафиноc» — безрезультатно.

Две недели спустя, в мае 1994 года, прямо на выходе из школы «Диего де Ривера», в районе Ломас-дель-Торо была похищена Моника Дуран Рейес. Ей было двенадцать, ученицей она слыла хорошей, пусть и немного беззаботной. Это был ее первый год в средней школе. Отец и мать работали на фабрике «Мадерас-де-Мехико», поставлявшей в США и Канаду мебель в колониальном и деревенском стиле. У нее была младшая сестра, тоже школьница, а также старшая, девушка шестнадцати лет, работавшая на фабрике по производству кабеля, и старший брат — мальчик пятнадцати лет, который трудился на той же фабрике, что и родители. Тело обнаружили спустя два дня после похищения, на обочине дороги Санта-Тереса — Пуэбло-Асуль. Она лежала одетая, рядом валялся портфель с книгами и тетрадями. Согласно протоколу судмедэкспертизы ее изнасиловали и задушили. Далее в ходе следствия некоторые ее подруги показали, что видели, как Моника садится в черную машину с тонированными стеклами, возможно, «перегрино», или «мастерроуд», или «силенсьосо». Никто ее не тащил силком. У нее было много времени, чтобы закричать, но она не кричала. Более того, разглядев одну из подруг, помахала ей рукой — до свидания, мол. И Моника не казалась напуганной.

Месяц спустя в том же районе Ломас-дель-Торо обнаружили труп Ребекки Фернандес де Ойос: тридцати трех лет, смуглая, с длинными, до пояса, волосами; она работала официанткой в баре «Эль-Катрин», расположенном на улице Халапа в соседнем районе Рубен Дарио, а еще раньше работала на фабриках «Холмс&Вест» и «Айво», откуда ее уволили за то, что она хотела организовать профсоюз. Ребекка Фернандес де Ойос была родом из Оахаки, впрочем, она жила здесь, на севере Соноры, уже более десяти лет. Раньше, когда ей было восемнадцать, она проживала в Тихуане, как о том свидетельствует реестр проституток, а также попробовала — правда, безуспешно — перебраться в Соединенные Штаты, откуда иммиграционная полиция четыре раза возвращала ее в Мексику. Труп обнаружила подруга, у который был ключ от дома: ее насторожило, что Ребекка не вышла на работу в «Эль-Катрин» — как она показала в дальнейшем, убитая была женщиной ответственной и не ходила на работу только в случаях сильнейшего недомогания. В доме, сказала подруга, все оказалось как обычно — то есть она не заметила ничего такого, что предупредило бы ее заранее о том, что она увидит. Это был маленький дом: гостиная, спальня, кухня и туалет. Зайдя внутрь, она обнаружила труп: тот лежал на полу, словно бы девушка упала и сильно ударилась головой — та, впрочем, не кровоточила. Только попытавшись привести ее в чувство холодной водой, подруга поняла, что Ребекка мертва. Она позвонила в полицию и в Красный Крест из телефона-автомата и вернулась домой, перенесла труп подруги на кровать, устроилась в одном из кресел в гостиной и включила какую-то телевизионную программу, чтобы скрасить ожидание. Красный Крест прибыл намного раньше полиции. Приехали двое мужчин — один очень молодой, моложе двадцати, а другой — лет сорока пяти и оттого походивший на отца парнишки. Именно он сказал, что тут уже ничем не поможешь. Ребекка мертва. Потом спросил, где подруга нашла труп, она ответила, что в ванной. Тогда нужно снова переместить его в ванную, вам же не нужны проблемы с полицией, сказал мужчина, жестом показывая мальчику, чтобы взял убитую за ноги; сам же взялся за плечи, и так они