Хэл выстрелил и почти одновременно услышал грохот других мушкетов рядом с собой. Клубящаяся завеса белого порохового дыма закрыла им обзор. Бросив мушкет, Хэл вскочил и отступил в сторону, чтобы не мешало смотреть дымное облако.

Он увидел, что одна из самок упала и колотит ногами, а из раны в ее горле хлещет кровь; вторая, пошатываясь, уходила, одна из ее передних ног была перебита. Эболи уже мчался за ней, держа в руке обнаженную абордажную саблю.

Все остальное стадо сплошной коричневой массой ринулось прочь по долине, телята едва поспевали за матерями. Однако большой самец не бежал вместе со стадом – пуля сильно его ранила. Двигаясь медленно и неуверенно, он удалялся вверх по пологому склону низкого травянистого холмика. Когда он повернул, Хэл увидел плечо рогатого великана, залитое кровью, алой, как знамя в солнечном свете, пузырившейся из-за пробитых легких.

Хэл побежал туда, перепрыгивая через растущую большими пучками траву. От ран на его ноге остался лишь полностью заживший шрам, глянцево-голубой, ребристый. Долгий переход через горы и долины укрепил ногу так, что походка Хэла стала уверенной, как прежде.

Бык уходил, оставляя в воздухе красный туман дыхания. Чтобы догнать его, следовало одолеть расстояние около кабельтова. Однако рана давала о себе знать – за самцом оставался на серебристой траве блестящий кровавый след.

Наконец до зверя осталось около дюжины шагов. Самец почуял погоню и, остановившись, обернулся. Хэл ожидал яростного нападения, думал, что самец сейчас опустит голову и направит на него спиральные рога. Подойдя к антилопе, он выхватил из ножен абордажную саблю, готовый защищаться.

Но самец лишь смотрел на него огромными растерянными глазами, темными, влажными от боли и близкой смерти. Кровь капала из его ноздрей и с мягкого синего языка, выпавшего изо рта сбоку. Животное не сделало никакой попытки напасть на человека или как-то защититься, и Хэл не увидел во взгляде самца ни злобы, ни ярости.

– Прости меня! – прошептал он.

Он обошел антилопу, ища место для удара, и вдруг ощутил, как его сердце медленно наполняется раскаянием при виде того, что он сделал с этим великолепным существом.

Хэл резко прыгнул вперед и ударил саблей. Это был удар опытного фехтовальщика, клинок на всю длину вошел в тело самца, и бык качнулся прочь, вырвав эфес сабли из руки Хэла. Но сталь уже нашла его сердце – ноги животного мягко подогнулись, и бык тяжело опустился на колени. Испустив низкое протяжное мычание, он упал на бок и умер.

Хэл взялся за рукоятку сабли и высвободил длинное окровавленное лезвие, потом отошел к камням недалеко от туши и сел. Им овладела грусть, но одновременно он испытывал странный подъем духа. Хэла смущали и приводили в растерянность столь противоречивые эмоции. Он думал о красоте и величии существа, которое он превратил в груду неживой плоти, лежащую в траве.

На его плечо легла большая рука, и Эболи негромко прогудел:

– Только настоящий охотник знает эту тоску убийства, Гандвана. Именно поэтому мое племя, охотничье племя, поет и танцует, благодаря и умиротворяя духов дичи, убитой нами.

– Научи меня этой песне и этому танцу, Эболи, – попросил Хэл.

Эболи начал ритмично напевать низким прекрасным голосом. Уловив ритм, Хэл присоединился к повторяющимся фразам, восхваляя красоту и благосклонность добычи, благодаря ее за то, что она умерла, чтобы могли жить охотник и его племя.

Эболи начал пританцовывать, шаркая ногами и топая по кругу возле огромной туши, и Хэл танцевал вместе с ним. Его грудь сжималась, глаза были полны слез.

Когда песня наконец закончилась, они с Эболи сели рядом в косых солнечных лучах и стали наблюдать за появившейся небольшой колонной беглецов во главе с Сакииной – люди шли к ним с дальнего конца равнины.

До наступления темноты Хэл остановил отряд, и люди стали сооружать частокол. Хэл сам тщательно проверял промежутки между кольями, надежно ли они закрыты ветками колючего терна. Люди принесли мясо убитых антилоп и сложили его внутри частокола, чтобы до него не могли добраться хищники. На месте остались лишь копыта, головы да горки внутренностей, кишки, набитые полупереваренными листьями и травой. Когда люди уходили, над остатками уже кружили стервятники, а гиены и шакалы спешили подобраться к еде, рычали и дрались между собой.

После того как все съели по большому куску жареного антилопьего мяса, Хэл назначил себя и Сакиину на полуночную стражу, что начиналась в середине ночи. Конечно, стоять на вахте в такое время было тяжко, потому что в эти часы жизненные силы человека падают до низшей точки, но молодым людям нравилось оставаться наедине ночью.

Когда все остальные улеглись спать, Хэл и Сакиина уселись у входа в частокол, укрывшись одной на двоих накидкой из звериных шкур; возле правой руки Хэл положил мушкет. Сначала они тихонько занялись любовью, осторожно, чтобы не потревожить остальных, а потом стали смотреть на небо и разговаривать шепотом, а звезды медленно совершали свое вечное вращение над их головами.

– Скажи честно, любимая, что ты видишь в звездах? Что ждет нас с тобой впереди? Скольких сыновей ты мне родишь?

Рука Сакиины в ладонях Хэла не шевельнулась, но он почувствовал, как напряглось все тело девушки. Она не ответила, и Хэл снова спросил:

– Почему ты никогда не говоришь мне, что именно ты видишь в будущем? Я знаю, ты составила наш гороскоп, я же не раз видел: когда ты думала, что я сплю, ты что-то записывала в своей маленькой голубой тетрадке.

Сакиина прижала пальцы к его губам:

– Потише, милорд! В этой жизни есть много такого, о чем нам лучше не знать. И потому в эту ночь и завтра давай просто будем любить друг друга всем сердцем. Давай получать как можно больше от каждого дня, дарованного нам Господом.

– Ты пугаешь меня, милая. Неужели у нас не будет сыновей?

Сакиина снова умолкла, они оба проводили взглядом упавшую звезду, прочертившую яркий огненный след на небосклоне и угасшую у них на глазах. Потом девушка вздохнула и прошептала:

– Да, я рожу тебе сына, но…

Она удержала слова, рвавшиеся ей на язык.

– Я слышу в твоем голосе большую печаль… – проговорил Хэл с беспокойством. – И все равно мысль о том, что у нас будет сын, радует меня.

– Звезды могут быть недоброжелательны, – тихо сказала Сакиина. – Иногда они выполняют свои обещания в такой форме, какой ты и ожидать не мог. В одном я уверена: судьба выбрала тебя для великих дел. И это было предопределено со дня твоего рождения.

– Отец тоже говорил мне о такой задаче. – Хэл немного подумал над этим старым пророчеством. – Конечно, я хочу встретиться со своей судьбой, но мне нужно, чтобы ты помогала мне и поддерживала меня, как ты уже много раз делала.

Сакиина не ответила на его просьбу, зато сказала:

– Возложенная на тебя звездами миссия включает некую клятву и таинственный магический талисман.