Высшей властью в этом громокипящем революционном котле был престарелый и старчески благодушный, хотя и с придворным лукавством в крови, Воронцов-Дашков, все еще ставивший краеугольным камнем системы управления — доверие к туземному населению. Спору нет — многие туземцы персонально в полной мере оправдывали такое доверие, и они духовно слились с русской культурой. Но этого нельзя было бы сказать о массах закавказского населения, как то и оправдалось при большевицкой революции. Надежнее других, в смысле лояльности к России, были мусульманские народы, поскольку их не захватывала панисламистская агитация, никогда не замиравшая и поддерживавшаяся эмиссарами из Турции, и эта лояльность особенно замечалась в среде горцев. Менее надежными были татары, еще менее — армяне. Совсем ненадежными были народы картвельские[473]: грузины, имеретины, мингрельцы и гурийцы.

Злая, но остроумная и правдивая карикатура на правителя Кавказа была напечатана в «Новом времени», и она получила популярность в России: на гребне Кавказа восседает под дождевым зонтиком граф Воронцов-Дашков; у ног его — густая пелена облаков, скрывающая весь Кавказ; граф на карикатуре уверяет: «Сверху все виднее!»

С конца 1905 года и в течение 1906 — администрация Кавказа, следуя общеимперской политике, начинает завоевывать свою законную власть. Период расхлябанности кончается.

Происходит увлечение назначением временных генерал-губернаторов и объявлением военного положения. В ход пошли многие генералы, а иногда и полковники. Иные назначались на отдельные губернии и области, другие — только на уезды.

Эти генерал-губернаторы часто бывали безграмотными в законах, но решительными в действиях. Коллизии их с законом становились столь частыми, что им стали придавать правителей канцелярии из числа более опытных чиновников канцелярии наместника.

Губернатор Старосельский

Начавшееся весной 1905 года гурийское революционное движение распространилось затем на всю почти Кутаисскую губернию.

Одним из первых крупных назначений Воронцова-Дашкова, еще из Петербурга, было призвание на пост кутаисского губернатора социал-демократа, старшего агронома кутаисского управления государственными имуществами Владимира Александровича Старосельского[474].

Как могло случиться, что при монархическом режиме социал-демократ был назначен губернатором? Молва приписывала это назначение рекомендации со стороны помощника наместника Султана-Крым-Гирея. Возможно, что Н. А. действительно сделал эту ошибку. Но другие осведомленные лица говорили мне, что Старосельский сам сделал себе эту карьеру, благодаря большой развязности. Будто бы он явился в Петербурге к Воронцову-Дашкову и его окружению и сам себя рекомендовал на этот пост, обещая прекратить в губернии революцию, благодаря своей широкой популярности в среде населения.

Последнее было в известной мере справедливо. Кутаисская губерния наполнена мелкими виноградными хозяйствами, и эти виноградники сильно страдали от филоксеры. Старосельский был специалистом по разведению американской лозы, стойкой против филоксеры, и он заведовал показательным питомником по виноградарству в Кутаисской губернии. Разводя американскую лозу, снабжая ею мелкие виноградные хозяйства и избавляя таким способом виноградарей от разорения их филоксерой, Старосельский действительно приобрел некоторую популярность среди населения.

Когда авантюра со Старосельским окончилась крахом, на него валили все, что хотели. Но в обществе ходил смутный слух о том, будто Старосельский не был изменником, обманувшим доверие, а что он действовал по программе, утвержденной самим Воронцовым-Дашковым. Говорили еще, что этот факт замалчивается для охранения престижа наместника. Однако правду мало кто знал.

Мне эта правда была известна. Я имел в руках подлинный доклад Старосельского, в котором он излагал свою программу управления Кутаисской губернией. Старосельский писал, что он будет допускать свободу собраний, митингов, слова и все прочие свободы, которыми характеризовались устремления революционеров. Предусматривалась этим докладом и красная народная организация: десятков, сотен и т. п.

На этом докладе действительно имелась подпись графа Воронцова-Дашкова об утверждении программы.

Старосельский въехал в Кутаисскую губернию на поезде, паровоз коего был разукрашен красными флагами. «Революционный народ» его горячо приветствовал, и губернатор стал осуществлять свою программу, с помощью избранного им на пост вице-губернатора своего единомышленника Кипшидзе.

Пошла в губернии революционная вакханалия. Получился полный скандал, и он длился несколько месяцев.

Рассказывались анекдоты; например, будто городовой-мингрелец стоит на посту, когда проезжает мимо губернатор; городовой сначала отдает ему честь, а затем по-товарищески кричит:

— Гамарджоба, Волода! (Здравствуй, Володя!)

Года полтора спустя, при ревизии Сухумского округа, я получил указания на то, что вице-губернатор Кипшидзе, во главе конной революционной команды, приезжал в пограничные с Кутаисской губернией селения Сухумского округа и произносил здесь революционные агитационные речи.

Шумная молва о происходящем в Кутаисской губернии облетела не только Кавказ, но и Россию. Об этом кричала и столичная печать. Но наместник не принимал или не чувствовал себя вправе принимать соответствующие меры.

Особенно остро реагировало на происходящую вакханалию офицерство кутаисского гарнизона. Началась глухая пока борьба гражданской и военной власти.

Внезапно в офицерском собрании появляется новое, никому не известное лицо, в мундире капитана гвардии. Обращается к офицерам:

— Я — флигель-адъютант его императорского величества такой-то! Государю императору стало известно о безобразиях, происходящих в управлении Кутаисской губернией. Его величеству благоугодно было командировать меня в секретном порядке, чтобы узнать на месте истину. Я уполномочен также государем принять, в случае необходимости, надлежащие меры.

Истину я узнал! Теперь, господа офицеры, предлагаю вам помочь мне исполнить волю его величества!

— Ураа! Уррааа!!

Сопровождаемый офицерами и казаками, флигель-адъютант отправляется в дом губернатора.

Разговор короткий:

— Старосельский! Требую, чтобы ты в течение суток совсем выехал из губернии.

Слышишь? Иначе — я тебя повешу!

Гул одобрения со стороны военных спутников.

В тот же вечер Старосельский выехал в Тифлис искать защиты у наместника. Защиты этой он не нашел и обратно в Кутаис уже не вернулся[475].