Нерон выбрал не простого генерала, которому мог бы доверить окончательное решение еврейской проблемы. Им стал не Петроний, отягощенный моральным грузом греческой философии, на которого оказали такое воздействие мольбы евреев, преданных своему богу. Нерон избрал для этой цели грузного и решительного пятидесятилетнего Веспасиана, родом из простой семьи. В помощь ему был отряжен его энергичный сын Титус. Под их начало поступил 5-й легион «Македония» и 10-й легион «Фретенсис», два самых знаменитых боевых соединения в мире, состоящих не только из наемников, но и из свободных граждан Римской империи. Получив их под свою команду, Веспасиан первым делом послал Титуса в Египет, чтобы заполучить 15-й легион «Аполлинарис». В него входили наемники, специально подготовленные к войне в пустыне. Командовал ими стойкий как кремень стратег Траян.

Эта грозная армия собралась в Антиохии – 5-й и 10-й плюс еще двадцать три когорты, шесть кавалерийских эскадронов, а также вспомогательные части, собранные со всей империи, – саперы, рабочие, рабы и слуги. Всего около пятидесяти тысяч закаленных бойцов. Веспасиан немедленно совершил марш-бросок к Птолемаиде, где к нему присоединились Титус и Траян, под начало которого перешел 15-й легион, слишком долго бездельничавший в Египте.

Веспасиан, под командой которого оказалась эта сокрушительная мощь, был одним из самых талантливых военачальников в римской истории; в случае необходимости он мог быть несокрушимым, как алмаз, что и доказал в войнах с германцами, – или же выступать в роли миротворца, каковым он был, служа в Британии; в Африке же он был безжалостен и хитер. Он был упрям и грузен; у него были грубые черты лица и благородный склад ума. Войска боготворили его и в конечном счете возвели на трон, где он оказался первым порядочным императором, которого Рим знал за последние полвека; он был человеком, который умел уважать и союзников и противников и каждому из них воздавать должное. Той весной 67 года, когда он ждал в Птолемаиде, его можно было считать едва ли не самым выдающимся римлянином своего поколения – бедный сын нищего земледельца, он поднялся до невообразимых высот лишь в силу безупречности своей личности. По сравнению с такими людьми, как Тиберий, Калигула, Клавдий и Нерон, этот полководец с выдубленной шкурой в самом деле был богом. Но сам он считал это глупостью, на которую не стоит обращать внимания.

Он не был интриганом, но прекрасно понимал, что, хотя ему уже было около шестидесяти, а Нерону не минуло и тридцати, император настолько явно разлагался у всех на глазах, что может прийти день, когда его просто задушат, и, если Веспасиану удастся быстро сокрушить евреев, к моменту исчезновения Нерона он успеет вернуться и претендовать на пурпурную тогу. Поэтому он приказал своим центурионам без промедления идти на Иерусалим – все его будущее зависело от возможности быстрого триумфа. Тем не менее, изучая карту, он увидел те же проклятые сложности, с которыми сталкивались многие другие, кто пытался завоевать еврейское царство: чтобы добраться до Иерусалима, первым делом надо было пройти Галилею, эту древнюю родину отважных и решительных воинов, – а чтобы вторгнуться в Галилею, сначала надо было взять небольшой укрепленный город Макор.

Собрав свой штаб, он спросил: «Каковы последние сведения о Галилее?» – и получил краткий ответ: «Как всегда, трудно. Местность холмистая. Усеяна пещерами, в которых скрываются зелоты. На вершинах холмов – небольшие города, обнесенные стенами. Всё под командой лучшего генерала, который когда-либо был у евреев».

– Кто таков?

– Иосиф. Молод, учился в Риме. Еще нет и тридцати. В открытом сражении просто блистателен. Но и когда его загоняют в угол, ему нет равных. Римлянам никогда не удавалось нанести ему поражение. Побеждая, он высокомерен, а отступая, нагл. Каким-то удивительным образом он спасается сам и выводит свои войска, чтобы на следующий день снова вступить в бой.

– Где он сейчас?

– К счастью для нас, в Тиберии, где впустую теряет время.

– Вы уверены, что его нет в Макоре? – спросил Веспасиан.

– Да. Похоже, он недооценил его значение.

– Так вы уверены, что он не в Макоре? – повторил Веспасиан.

– Наши шпионы из Тиберии прошлым вечером видели его на озере. А наши люди в Макоре сообщают, что он никогда не был в этом городе. Нет его там и сейчас.

– Значит, мы должны бросить все силы, чтобы взять его. – Толстый короткий указательный палец римского полководца ткнул в то место на карте, где располагался Макор. Так 4 апреля этого решающего 67 года Веспасиан в сопровождении своих командиров Тита и Траяна оставил Птолемаиду, имея под своим началом армию из почти шестидесяти тысяч человек и ста пятидесяти могучих боевых машин. Желание Нерона отомстить евреям было близко к воплощению.

ХОЛМ

Иностранцы редко получают прямой ответ, когда речь заходит об одном аспекте жизни в Израиле, – не потому, что израильтянам свойственно двуличие. Просто никто из жителей Израиля не рассматривает эту проблему так, как она видится со стороны. По странной случайности Джон Кюллинан получил исчерпывающую информацию по этой теме, но затем обнаружил, что ни с кем не может обсудить ее, поскольку никто не разделял его взглядов.

Так как ему уже доводилось работать в Израиле, Кюллинан имел представление о еврейской истории и знал, что были два типа евреев – ашкенази из Германии и сефарды из Испании, – но не сомневался, что какие-либо существенные различия между ними давно стерлись. Тем не менее, он то и дело встречал какие-то загадочные намеки в прессе.

– Что это за проблемы между ашкенази и сефардами? – как-то спросил он Элиава.

– Ничего серьезного.

– Неужели евреи по-прежнему разделены на две группы?

– Да. – Элиав явно хотел положить конец этому разговору.

– А к какой из них относишься ты?

– Конечно к ашкенази.

У Кюллинана сложилось впечатление, что его коллега с трубкой неподдельно гордится своим ашкеназийским происхождением. Позже, когда он завел разговор на эту же тему с Веред, она ответила ему еще резче, чем ее жених.

– Обычное различие! – фыркнула она.

– Кто ты сама? – спросил Кюллинан.

– Конечно ашкенази. – Похоже, она тоже этим гордилась.

Затем он стал обращать внимание на краткие упоминания в прессе, такие, как, например, что «сефарды могут относительно улучшить свое положение в Израиле, только получая образование». Он спросил Веред, что это значит, и снова она отбрила его:

– Джон, это всего лишь мелкая проблема с образованием, о которой мы в свое время позаботимся.

Но через несколько дней один из лидеров сефардской общины – что бы она собой ни представляла – заявил:

– Мы, сефарды, сталкиваемся с откровенной дискриминацией в попытках получить образование, а также она чувствуется во всех аспектах общественной жизни в Израиле.

И снова Кюллинан спросил, что это значит, и снова Веред заверила его: