Пренебрегая своими обязанностями, Константин фактически становился государственным преступником, потому что к Русско-турецкой войне 1877–1878 годов Россия, в отличие от передовых морских держав, современного флота так и не имела, хотя иметь могла. И Особое Совещание, созванное в 1881 году после смерти Александра II от бомбы «народовольцев», для определения стратегических задач и кораблестроительной программы, определило состояние русского флота как «застой и слабость».

Официальные биографы Константина взахлёб рассказывают о его заботе о флоте, приводя и его главенствующий якобы принцип: «Возможно большее плавание военных судов в дальних морях и океанах, необходимое как для создания истинных моряков, так и для поддержания международного значения России». Принцип-то провозглашался отличный и патриотичный, но, во-первых, как раз наличие у России Русской Америки обеспечивало практическую поддержку этого принципа, а Константин Россию Русской Америки лишал. Во-вторых же, приведу извлечение из письма цесаревича Александра (будущего императора Александра III), написанного им 11(23) сентября 1879 года Победоносцеву:

«Я очень сожалею, что морское министерство отсылает от нас офицеров и команды, это весьма грустно и неприятно.

Решительно не понимаю их расчёта, так как у них постоянно остаются на берегу лишние люди, которые ничего морского и не видят во всю свою службу. С подобным бестолковым и неприязненным министерством ничего не поделаешь… Генерал-адмирал делает, что ему другие вбивают в голову. Просто злость берёт иметь дело с подобными людьми».

Слова «отсылает от нас…» означали, что Константин отзывал военных моряков из патронируемого цесаревичем Добровольного флота — Доброфлота, замышлявшегося как резерв военного флота. Но любопытно другое: как племянник — будущий император оценивал своего дядю после пребывания того на посту генерал-адмирала в течение формально сорока восьми, а фактически — двадцати четырёх лет! Ведь оценка эта — убийственна. И насколько она не согласуется с панегириком Константину князя Мещерского — фигуры искренне холуйской.

Но, нет же! Находятся любители не видеть очевидного, и в военно-историческом справочнике «Российский императорский флот», изданном к 300-летию русского флота в 1993 году, о великом князе Константине нео-«верноподданно» сообщается: «Талантливый государственный деятель, видный реформатор, неординарная личность, глубоко вникавший в задачи правительственной политики — таким остался в отечественной истории Константин Николаевич». Авторам бы этого справочника — да на дворцовый паркет! Никаких полотёров порфирородным не потребовалось бы — эти языком бы всё вылизали.

«Талантливый реформатор», родившись в 1827 году, был назначен генерал-адмиралом в возрасте… четырёх лет, что само по себе было профанацией. Первый офицерский чин мичмана он получил к дню рождения в семь лет, а к совершеннолетию, в 1847 году, «дослужился» до контр-адмирала — в двадцать лет!

Воспитателем Константина был знаменитый адмирал Фёдор Петрович Литке, математику и физику преподавал академик Ленц, военные науки — четыре полковника, генерал-майор и контр-адмирал. Однако натура у августейшего их ученика была типично великокняжеская, то есть поверхностная… За восемь лет до крымского позора самодержавия он в девятнадцать лет представил записку «Предположение атаки Царь-града с моря», где лихо брал Константинополь — на бумаге — силами Черноморского флота с моря и не менее лихо отражал — на бумаге же — «всякие попытки флотов Англии и Франции выбить нас из Константинополя». А на деле преимущественно парусный флот «генерал-адмирала» не смог защитить от англо-французов даже Севастополь.

Получив после смерти Николая I возможность играть в «солдатики и матросики» вместе с братом-императором уже без ограничений, Константин 24 июня 1857 года написал князю А.И. Барятинскому: «Необходимо изыскать новые и притом колоссальные источники народного богатства, дабы Россия сравнялась в этом отношении с другими государствами…» Однако никаких источников для поправки государственных дел, кроме новых внешних долгов у Ротшильдов, продажи российской национальной территории Америке и передачи казённых уральских горных заводов в частные руки, всероссийские «баре» Романовы не видели.

Не видел Константин ни потенциального богатства России, ни талантливости русского народа и в образованной, и в необразованной его части и писал тому же Барятинскому: «Мы и слабее и беднее первостепенных держав… притом беднее не только материальными способами, но и силами умственными, особенно в деле администрации».

Ну, что тут скажешь?

Для того чтобы понять, что представляет из себя человек, не обязательно узнавать — кто его друг? Можно ведь и спросить — а кто его враг? Так вот, для более полной характеристики Константина Романова-старшего (был ещё и его сын Константин, поэт «К.Р.») расскажу о личном враге великого князя Константина Николаевича — Николае Михайловиче Баранове.

То, что Николай Баранов был именно личным врагом великого князя, сообщает в воспоминаниях «На службе трёх императоров» генерал от инфантерии Н.А. Епанчин — со слов сына «генерал-адмирала», того самого поэта «К.Р.». А вот что сообщу читателю дополнительно я…

НИКОЛАЙ Баранов поступил во флот восемнадцати лет — в 1854 году. В Русско-турецкую войну командовал пароходом «Веста» и 11 июля 1877 года у берегов Румелии выдержал пятичасовое преследование турецкого броненосца «Фехти-Буленд», ведя всё это время артиллерийский бой и потеряв 2 офицеров и 9 матросов убитыми и 5 офицеров и 15 матросов ранеными. Для морского боя это немало, то есть бой Баранов вёл жестокий, упорный… Помощником Баранова на «Весте» был, между прочим, молодой Зиновий Рожественский — будущий командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой, закончившей свой долгий путь из Кронштадта на дне Цусимского пролива в 1905 году.

Лихо воевал Баранов и потом, взял в приз турецкий пароход «Мерсина» с десантом в 800 человек. Однако уже тогда у него были недоброжелатели, и пошёл слух о «мнимом сражении» с «Фехти-Буленд». Баранов, как человек прямой, сам потребовал следствия и суда над собой. Одновременно возник конфликт и с выплатой компенсаций за подъём некоего судна.

Константину такие офицеры на флоте не требовались, и, воспользовавшись удобным поводом, с Барановым просто расправились. 2(14) сентября 1879 года цесаревич Александр — будущий Александр III писал своему бывшему наставнику Константину Петровичу Победоносцеву из Бернсторфа: «Не могу высказать, как меня огорчает история с Н.М. Барановым. Не знаю, что бы я сделал на его месте, но правда, жизнь его становилась невозможной. И я понимаю, что можно довести всякого человека до отчаяния, если поступают с ним, как поступают с Н.М. Барановым в настоящую пору». А 15 января русского стиля 1880 года Александр сообщал тому же адресату: «Вчера решена была судьба Баранова. Государь смягчил наказание увольнением от службы вместо представленного приговора: исключения из службы… Государю было весьма тяжко решиться уволить Баранова. Константин Николаевич — тот недоволен даже тем, что государь смягчил наказание».