– Ниже, Катенька, ниже. Сначала в Ад, а только потом, может, в Рай.

Катя в ответ промычала что-то бессвязное.

Свет явился чудом, но яркость его быстро упала, словно Солнце увидело Почитателя и постыдилось, залилось краской и порозовело. Подвал медленно прорисовывался запахом пряностей и чистящего порошка, а Вильгельм тянул Катю дальше, все приговаривая:

– Здесь Богов нет, Катенька, здесь их никогда не было. Тебе бояться нечего. Они не защитят, но и не осудят. Боги к нам не смотрят.

Помещение, к которому они подобрались, было тусклым и пропахшим горелой кожей. Казалось, кто-то сжигал кожаные сумки и не открывал окон. В просторной комнате стояло несколько круглых столов, горели свечи, а на стенах висели объемные украшения, похожие на освежеванные туши крыс.

– Так, Вильгельм Эльгендорф, я смотрю. – Раздался вдруг противный голос из угла. Катя остановилась, звук парализовал ее.

– Вылези из тени. Насмотрелся я уже на шоу наверху, – прошипел Вильгельм, все пытаясь нащупать выключатель, спрятанный где-то, чтобы развеять липкую темноту. Он продолжал дергать Катю на руку, но она встала как вкопанная и отказывалась идти. Их речи она не понимала.

– Они в последние дни совсем сбрендили. Голод, Вильгельм Эльгендорф, не шутка, особенно когда стоит жара. Жрать тут нечего, слышишь? – Голос стал громче. – Жрать вообще мало что тут можно, а сейчас и того почти нет. Хорошо, что тебя не сожрали.

– Появись уже. Не хочу с темнотой разговаривать! – воскликнул Вильгельм.

– А ты не боишься, что твоя гостья испугается моего внешнего вида? Все-таки, ты не видел меня вот уже сколько лет. Не думаешь, что и ты меня испугаешься? – Не унимался голос. Хриплый, словно хруст набросанных ветвей, ломающихся под ногами.

– Я на своей Планете увидал столько ужаса, что ты не вызовешь у меня никаких эмоций. А она все равно не чувствует, – выдохнул Вильгельм и, дернув Катю на себя, все-таки сдвинул ее с места, потащил вперед, усадил жену на диван и, немного подумав, уселся рядом.

Голос усмехнулся, квакнул. Туша шлепнулась на пол. С противным склизким звуком она поползла к стене, приложила что-то мокрое к ее поверхности, и вся облезлая комната озарилась мутным светом. Катя пискнула.

Хозяин, видимо, оставшийся довольным такой реакцией, с преуродливой улыбкой запрыгнул на кресло, впихнул верхнюю часть туловища в протезы, которые, в отсутствие Вильгельма, обшил драгоценными камнями. Все его тело представляло собой темно-зеленую массу сгнившей кожи, покрытой слизью. Один его глаз заменял красный отшлифованный рубин, а второй, настоящий, мутнел в огромной глазнице. Носа у него не было – вместо него черная дырка, из которой торчала желтая кость. Рот будто вырезан кривым ножом, из которого не переставая капала слюна. Он поднял одну из четырех рук наверх, приветствуя знакомого Почитателя.

– Смотрю, я тебя не впечатлил, – хмыкнул он, подъезжая к Вильгельму на каталке. – А вот твою спутницу мой вид, гляжу, удивил. Что ж вы, чудо Планеты Земля, никогда не видели таких как я?

Катя могла только молчать.

– И чего ж вы молчите? Они у тебя вроде не немые, Эльгендорф. – Улыбнулся он. По острым зубам капала мутная жижа. Он пододвинулся к ней вплотную, приблизился к ее лицу и начал рассматривать. Потом громко, неприятно рассмеялся.

– Она нашего языка не понимает.

– А что ж на Земле не говорят на нашем? Как это ты упустил?

– Им нельзя разговаривать со мной. – Вильгельм зажмурился. Голова начинала кружиться. – Толку им учить мой язык, если это запрещено?

– Ну так, для интереса. Ты же много чего для интереса делал.

Вильгельм хотел было ответить, но почувствовал на языке привкус пыли, проглоченной на улице. Грязь, казалось, облепила его горло. Вильгельм закашлялся, но привкус сухой мертвой земли не покидал его.

– Попить тебе дать? – Улыбнулся хозяин подвала, а Вильгельм закивал, не открывая глаз. Казалось, откроет и задохнется. – Ты ее на подавители посадил? Умно. Не знаю, что б она делала сейчас после той встречи на поверхности.

Вильгельм услышал, как Тутси открыл бутылку, бросил в сторону крышечку и с хлюпающим звуком вытянул откуда-то стакан. Пока жидкость булькающе падала в стакан, Вильгельм слизывал с засохших губ частички песка. Может, остались еще со времен Италии, но Италия была слишком давно. Нет уже ни того дома, в котором они были счастливы, ни городка, в котором жили. Нет и тех них, которые могли быть счастливы. Ничего уже не осталось.

– Держи, только мелкими глотками. – Тутси подтолкнул стакан к Вильгельму, и стакан медленно проехался по столу. – Она качества так себе, но лучше тут не сыщешь.

Почитатель выпил воду в пару глотков, стукнул стаканом по столу и выдохнул. Песка больше не было – только привкус горечи.

– У меня к тебе дело, Тутси, – проговорил Вильгельм. – Хочешь вылезти отсюда?

Тутси усмехнулся. Рожа его скривилась как от приступа боли, но Вильгельм видел его так много раз, что знал – Тутси доволен.

– И что ж за дело? Серьезное какое-то? – спросил Тутси и достал из кармана пожеванный блокнот и огрызок уголька. – А что получу я?

– Услуга за услугу.

Тутси перестал смеяться. Он внимательно посмотрел на Вильгельма, почесал живот.

– Какую-такую услугу? – протянул он. – Ты уверен, что сейчас отплатить мне сможешь?

– А почему ты считаешь, что я не отплачу? – Вильгельм сжал руки под столом в кулаки. – У меня все еще есть Планета, я все еще Почитатель. Им придется меня выслушать и дать мне то, что я попрошу.

– Почитатель, практически объявленный вне закона, пришел к бывшему Альбионщику за помощью… Звучит как плохой анекдот. – Гадко улыбнулся Тутси и, почесав угольком за ухом, спросил. – Только вот с чего ты решил, что я стану тебе помогать? Мне второй раз под раздачу коллег попадать не хочется. Я только конуру свою обставил. Видишь, какая красота? Видел мои украшения на стенах?

– Я помог тебе, когда еще был здесь, – ответил Вильгельм. – Кажется, у Альбионщиков такие правила. Не забывать.

– Время оплаты уже прошло, а я уже – не Альбионщик. Мне туда хода нет.

– Но мне еще есть. – Вильгельм постарался улыбнуться как можно убедительнее. – Президент может меня выслушать. Я могу вернуть жизнь, которую ты потерял.

– И с чего ты решил, что они примут меня назад? – Тутси пододвинул к себе бутылку и сделал маленький глоток желтоватой воды из горлышка. – Когда я сидел, они не очень-то вспоминали обо мне.

– Ты сидел не так долго, чтобы запомниться. Да в Альбионе, к тому же, до сих пор знают, что бывших Альбионщиков не бывает. В них есть щепотка гуманности.

– Гуманности? –