увядания Единого Космического Государства, аромата его медленной кончины, которой оно не хотело осознавать: пыль, сырость, засохшие комки грязи, еще пахнущие живительной силой, запрещенные и продающиеся повсеместно настойки и порошки – когда-то Единое Космическое Государство задохнется в собственных нечистотах и не заметит.

Вильгельм схватил Катю за локоть, притянул к себе и приказал держаться за него покрепче. Катя, долго не думая, вцепилась в его больную руку так, что на глазах у него выступили слезы.

И тут им резко преградили путь. Дорога между домами была узкой настолько, что пройти по ней могла лишь пара среднестатистических существ, но перед ними стояла как минимум дюжина. Грязные, завернутые в рванину, с отслаивавшейся кожей и черными пятнами по всему телу – влияние измененного газа. Только у родившихся в квартале отшельников таких пятен не было. Отшельники смотрели на Вильгельма, а Почитатель смотрел на них, но их было слишком много, а он – один. Даже десяти лиц не смог толком рассмотреть.

– Вильгельм Эльгендорф? – Подал голос фиолетовый оборванец и почесал клешней подбородок. – Мы слышали, что ты прилетел. А зачем ты пришел сюда? Ты разве не должен быть в своем доме и наслаждаться радостями жизни?

– Да, Эльгендорф? Ищешь новых жертв? – прохрипел второй, а толпа заворчала и заклокотала словно кипящая вода. Протяни руку и обожгись.

Вильгельм сжал локоть Кати в ладони и с напускным спокойствием проговорил:

– Дайте пройти.

Толпа переглянулась. Словно огромный муравейник, она последовала зову инстинкта и проверила, все ли еще на месте, все ли готовы броситься на чужака, если тот посмеет навредить несуществующей королеве. Толпа почесала головы – голов больше, чем тел.

– Убийца вернулся? – квакнул кто-то, стоявший сзади, а толпа закричала.

– Будешь дальше свои опыты проводить по поиске смерти?

– Вы… – выдохнул Вильгельм, но закашлялся. Гарь, тронутое ржавчиной железо, медленно разлагавшееся, кислые нечистоты, впитавшиеся в трещины домов. У жителей есть газеты? Радио? Они узнали, что он приехал. Вильгельм совсем на это не рассчитывал.

– Вернулся! Куда ты вернулся?

– Возвращайся в свои развалины, Эльгендорф!

– Предателям здесь не место!

Со всех сторон посыпались крики и оскорбления, кто-то пытался плюнуть в Вильгельма или добросить шматок грязи, но не попадал. Темная субстанция, обступившая их, заволновалась. Поднялись руки, затопали ноги.

Почитатель усмехнулся бы, если бы не почувствовал, как холод сковал тело. На всех Планетах злились одинаково – хоть в Древнем Риме на Земле, хоть в грязном убогом районе Шаттла. Вильгельм не мог даже обернуться и посмотреть на Катю.

– Я пришел не к вам и не за вами. Дайте пройти. Никто не пострадает, – процедил Эльгендорф, но его слова вызвали лишь новую волну негодования.

– Так мы тебе и поверили!

– Да! Ты говорил то же самое! И что? Что получилось?

– Предатель!

– Трус!

С крыш начали кидаться камнями. Обрубки врезались в дорогу, совсем рядом с ногами Вильгельма, но не долетали до Почитателя. Он стоял, не шелохнувшись. Даже лицо его не изменило выражения.

– Его еще и защищает! – взревел какой-то отшельник и, сняв драный ботинок с ноги, швырнул его в Вильгельма, но тот пролетел насквозь.

Почитатель улыбнулся. Артоникс все еще защищал его и Катю. Он все еще здешний король, пусть муравейники его и не принимали.

– Пропустите нас, иначе вам будет плохо, – процедил Вильгельм, сжав трость в дрожавшей руке.

– Это не квартал убийц, Эльгендорф! – прокричал кто-то, но в какофонии звуков было тяжело разобрать, кто кричал.

– Этот квартал все еще не имеет права навредить мне, пока я Почитатель. А я – Почитатель. Я – ваш последний Почитатель.

– Мы тебя не выбирали!

– Но меня выбрал Альбион. – Вильгельм сделал шаг вперед, а толпа – назад. – Меня выбрали те, кто может осудить вас на вечность. Они все еще верят в меня. Они сделали меня вашим Почитателем, и с тех пор никого не посчитали достойным меня.

Они снова загалдели, пытаясь перекричать друг друга. В сторону Вильгельма вновь полетели камни, врезавшиеся в пыльную дорогу. Клубы пыли и камней взмывали в окрашенные в коричневый цвет небеса. В воздух взмывали руки, клешни, лапы и обрубки конечностей.

– Меня выбрал Шаттл! – прокричал Вильгельм и прорычал, скрежетнул зубами, словно озлобленный зверь. – Меня выбрали даже те, кто не выбрал вас! – Он сделал несколько шагов вперед, пробных, и толпа расступилась. Вильгельм потянул Катю за собой, но шел уже медленно, смакуя каждый шаг. – Они выгнали вас! Они поселили вас сюда, но выбрали меня! Они подарили мне великое право даровать жизнь, а вы, вместо того, чтобы склонить головы перед великим ученым, кричите, кидаетесь камнями! Вы должны просить меня сжалиться и даровать вам свободу, а не угрожать мне!

Дверь в ближайшем доме распахнулась. Отшельники испуганно посмотрели на закачавшуюся на паре гвоздей картонку и начали уползать в темные подворотни. Речь Почитателя окончилась, не успев набрать силы.

Когда дорога опустела, а пыль притопталась, Вильгельм смог выдохнуть. Спина его скрючилась, руки задрожали. Он полез в карман за шариком порошка, но пальцы слушались его с трудом. Он чувствовал себя королем всего мира, но больше всего хотелось броситься в теплую ванну и отмыться от пыли и летавших в воздухе частичек оторвавшихся кусочков кожи.

– Что… Это было… – прошептала сорвавшимся от дрожи голосом Катя, опершись о плечо мужа.

– Очень дружелюбные местные, – скривился Вильгельм и высыпав в рот новую порцию порошка, и, пошатываясь, потащил Катю к двери. – Ты не обращай на них внимания, они так со всеми. Только собственный мусор любят.

– Что они говорили? Я не знаю вашего языка, – прошептала она, а Вильгельм отмахнулся.

– Явно не о том, как меня сильно любят.

– А за что они тебя не любят?

Вильгельм хмыкнул, потер рукавом рот и сплюнул в темный угол.

– Им есть, за что меня не любить. Всему миру есть, но мир с камнями на меня не бросается. Им бы задуматься, изменить условия жизни свои, а не пенять на меня. Понимаешь? Не я их сюда посадил! Не я виноват, что они познают смерть, а граждане продолжат говорить, что бессмертны. – Он обернулся, посмотрел на скрывшуюся во тьме Катю, и, казалось, увидел, как блеснули ее глаза. Вильгельм улыбнулся. – В тебе есть что-то от нее.

– От кого? – шепнула Катя и вздрогнула. Глаза Вильгельма, наверное, тоже свернули.

– От Земли, Катенька. Ты – сама Земля.

Их окутала прогорклая тьма. Под ногами хрустело, а по стенам размазана слизь. Катя приложила руку к стене и убрала. Теплая, будто сотни улиток только проползли. Вильгельм взял Катю за ладонь, уже старался не сжимать ее до посинения,