Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(Пояснение: «Махабхарата», о которой упоминает Темурленг, считается знаменитым историческим эпосом индийского народа, некоторые ученые считают, что она создана десять тысяч лет назад и тот эпос по их мнению тысячелетиями передавался от предков потомкам в изустной форме, ибо тогда еще не существовало письменности. Некоторые считают, что именно «Махабхарата» вдохновила создателей всемирно известных эпосов, подобных «Илиаде» Гомера и «Шах-намэ» Фирдоуси, хотя они и не знали о ее существовании. «Махабхарата» была создана на языке санскрит, который является основой всех индоевропейских языков — Марсель Брион)
В тот день мы не смогли проделать большой путь, ибо мы выступили в полдень и шли до захода солнца. Мы сделали привал на берегу реки, мое войско, шедшее в походном построении, расположилось на протяжении полутора фарсангов. Впереди войска следовали два дозорных отряда и я мог в случае возникновения опасности быстро собрать и выстроить своих воинов в боевой порядок. Наутро следующего дня, совершив намаз, я вдруг услышал бой барабанов, звуки сурная и голоса что-то напевавшие под их мелодию.
Выйдя из шатра, я увидел группу жителей из соседней деревни, несколько из них несли тело покойного, накрытого алой тканью, лицо его при этом оставалось открытым, я понял, что это была похоронная процессия. Позади шла плачущая молодая женщина в красном одеянии, которая время от времени пела так же, как и другие. В то время я не знал смысла того о чем они поют, однако в ходе последующих бесед с индуистскими брахманами я понял, что упомянутая песня — это утренняя молитва, взятая из их религиозных книг, называемых «Риг», ее следовало петь при восходе солнца. Люди, певшие ту песню, пронесли тело усопшего к берегу реки и я увидел, что там сложена пирамида из дров. Тело уложили на пирамиду, затем связали цепями руки и ноги той плачущей женщины. Песня прекратилась, стихли барабаны, лишь сурнай продолжал играть теперь уже другую мелодию. Мужчины и женщины рыдали и я понял, что плачут они не о покойном, а оплакивают молодую женщину, которая подлежала сожжению вместе со своим усопшим супругом.
Связав цепью руки и ноги той женщины, они уложили ее на пирамиду из дров, рядом со ее мужем. Затем пирамиду подожгли. Вопли той женщины огласили степь, вскоре в воздухе распространился запах горелой плоти. Поскольку надо было идти, мы не стали задерживаться в том месте. Вскочив на лошадь, я пустился в путь. В тот день я испытал невероятное отвращение от зрелища сожжения мертвого и живого из людей, и все время, пока был в Хиндустане, всячески избегал видеть такое еще раз.
Через пять дней после выступления из Мультана мы дошли до большого леса, наши проводники посоветовали, чтобы мы укрыли в шатрах наши продовольственные припасы, ибо им грозило нашествие со стороны обезьян. Ночь я провел в том лесу, а утром меня разбудил невероятно громкий гвалт. Я вышел из шатра, стоял такой шум, словно визжали сотни женщин. Когда стало светлее мы увидели тысячи обезьян, устроившихся на ветвях деревьев, затем их стало еще больше, может сто тысяч, обезьян было такое множество, что в жизни своей я муравьев, и то не видел, которые могли бы собраться на одном месте в таком количестве.
Проводники сказали, что лес, в который мы попали неширок, однако о его протяженности никто не ведает, он простирается с севера на юг. Поскольку наш путь шел на восток, мы должны были пересечь тот лес в течении пяти дней и он был полон обезьян.
Когда мы покидали Мультан, проводники рассказали мне об обезьянах-людоедах, я не поверил тем россказням, потому что знал, что это животное не является подобно тигру и леопарду плотоядным, но в тот день, взирая на всех тех, скачущих по ветвям обезьян, я поверил, что если все эти твари почувствуют голод, они несомненно могут напасть на человека, чтобы полакомиться его мясом. Обезьян в том лесу было так много, что казалось, если каждая из них будет съедать по одному плоду ежедневно, то от леса ничего не останется. Во всем том бескрайнем лесу не было ни деревушки, ни посевов, потому что обезьяны не позволили бы им возникнуть, всякий возможный урожай, выращенный руками людей, исчез бы в утробах тех животных, имевших привычку пожирать колосья пшеницы до их полного созревания и никто не был бы в состоянии помешать им, ибо индусы не проливают кровь живых существ, поэтому обезьяны поедают все, что попадается на полях, оставляя людей голодными.
В течении пяти дней, мы двигались на восток по тому лесу и все то время, с утра до вечера, перед нашими взорами стояли обезьяны, скачущие по ветвям. Иногда они надоедали нам настолько, что мы открывали по ним стрельбу из луков, перебив некоторое количество из них, мы таким образом добивались, чтобы остальные на время оставили нас в покое. Их было несметное множество, они появлялись на нашем пути вновь и вновь, и мы снова и снова отстреливали их. Спустя пять дней, мы вышли из того леса и проводники сказали, что на следующий день мы подойдем к крепости Мират.
С того места начались болота, между ними пролегала дорога, шириной в один, местами в два фарсанга. Болота простирались как на север, так и на юг. В окрестностях крепости Мират земля была сухой, далее опять начинались болота, через которые мы шли, придерживаясь той единственной дороги, о которой упоминалось. Выйдя из леса, войско перестроилось в боевой порядок и пошло вперед, пока не показалась крепость Мират, стоявшая на вершине холма. Я велел сделать привал и разбить военный лагерь таким образом, чтобы находясь внутри него, воины могли отразить внезапное нападение врага. Велев собрать в большом шатре всех военачальников, я им сказал:
«До сего дня мы сражались в странах, где не имелось слонов, теперь же в этой стране их пустят против нас в качестве боевой силы. Все вы видели этих животных в Иране и знаете, что они такие же травоядные, что и лошадь и корова, только не имеют как те рогов и копыт. Если бы слон был подобным льву, тигру или леопарду, я может и позволил бы вам испытывать страх перед ним и потому не следует бояться травоядного животного, не умеющего ни бодаться, ни лягаться. Своим воинам хорошенько разъясните, что у
