- А потом трахнул тебя, - вставил Самойлов с саркастической усмешкой.

- Да, Максимилиан, если от этого тебе легче! Только он меня не трахал. Он помог мне понять, что секс это не только боль и унижение. И это именно с ним я получила свой первый опыт, не с тобой. Потому что то, что было с тобой… - Она тихонько покачала головой. - Я не хочу это помнить. Ты когда-то сказал, что женщины не забывают своего первого мужчину. Да, Макс, не забывают. Но это не важно. Потому что ты сам так захотел. Ты сам приказал мне забыть все, что тогда было. И я постаралась твою просьбу выполнить. Только не потому что ты так решил, а потому что ничего хорошего в тех воспоминаниях не было. Ничего.

Он едва не зарычал. Хотелось схватить ее за горло и заставить замолчать. Сгрести ее волосы, оттянуть голову и, глядя ей в глаза, проорать, что она может сочинять что угодно, но это ничего не изменит. И помнить она будет не Стефана, а его. И он будет помнить ее голубые глаза и трогательную родинку под левой лопаткой. И…

- Ну-ну, - стараясь сохранить прежнее безразличие, выдавил Макс.

За волосы он ее, конечно же, не схватил и тем более не прикоснулся к ее шее. Потому что ее шею он мог разве что поцеловать.

- Но я никогда не любила Стефана. - Она подняла голову и пристально посмотрела Максу в глаза. – И он меня никогда не любил. Мы оба это знали. Он очень мне дорог. И я знаю, что он меня никогда не предаст, так же, как и я его. Но это совсем другая любовь. То, что я чувствую к тебе… - Отвернувшись, она уставилась в пустоту, в угол комнаты, сквозь собственные мысли. – Ты же знаешь, что я люблю тебя. Никогда не переставала любить.

- Зато я тебя не люблю.

Макс ожидал, что Лиза взовьется, огрызнется, но она просто поднялась и пошла к выходу из комнаты. Только у самой двери замялась и, сама не зная зачем, обернулась. И тут же пожалела об этом, потому что Самойлов буравил ее взглядом потемневших глаз, губы его были поджаты, скулы напряжены.

- Я все поняла, - переборов собственную немоту, сказала Лиза. И сказала это так, как хотела: спокойно, не лепеча себе под нос. Лишь голос был сиплым, но это ладно, это ничего.

И только дойдя до своей постели, она рухнула как подкошенная. Она думала, что больнее, чем было, быть уже не может. Оказывается, она ошибалась. И очень сильно ошибалась. Разом у нее потяжелели и руки, и ноги, сил не осталось даже на то, чтобы раздеться и заползти под одеяло. Она хотела только одного – отключиться и уснуть.

Через несколько минут Лиза услышала громкий хлопок входной двери. Слезы, застывшие где-то в горле, брызнули из глаз, из груди вырвались глухие рыдания. Она уткнулась в угол одеяла и застонала. Она знала, что этой ночью Макс не придет, и это выкручивало все чувства хлеще любой инквизиторской пытки. Она только теперь поняла свою ошибку: заводить этот разговор именно сейчас было самоубийством. И не потому, что это не имело смысла, а потому что сейчас она была как никогда уязвима.

Вначале Макс хотел рвануть к Вике, но передумал, едва только повернул в ее сторону. Подумал о ней и тут же понял, что не хочет. Надоела. И волосы ее, вьющиеся крупными кольцами, надоели, и губы пухлые, и вообще. Он все-таки остановился возле магазина и зашел, чтобы купить сок. Купил. И только положив пакет на соседнее кресло, понял, что на упаковке нарисовано вовсе не яблоко, а гранат. Такой рубиновый, с ровными рядами похожих на драгоценные камушки зернышек… Точно такой на прошлой неделе покупала Лиза, а еще за несколько дней до этого она покупала гранатовый сок в стеклянной бутылке. Макс грязно выругался и вдарил по газам, с визгом срывая машину с места. Внутри все кипело, скалилось, хотелось зашвырнуть пакет гребаного сока куда-нибудь подальше, чтоб не мозолил глаза. Не сдержавшись, он так и сделал: кинул выводящую из себя упаковку на заднее сиденье. Та шмякнулась и по инерции отлетела на пол. Но облегчения Макс не почувствовал, только еще раз чертыхнулся и прибавил скорость. Промчался по нескольким вечерним улицам и только после этого притормозил на обочине возле какого-то ничем не примечательного жилого дома. Достал телефон и позвонил Даше. По сути, Даша была ничем не хуже и не лучше Вики – миленькая блондиночка с волосами, спускающимися до ягодиц. Она очень гордилась и волосами, и своей пятой точкой, хотя, по мнению Макса, ничего ахового ни там, ни там не наблюдалось. Приятная девушка с приятной фигурой и обольстительной улыбкой. Он познакомился с ней в компании общих друзей, несколько раз они встречались после и неплохо проводили время. Даша училась на стоматолога и намеревалась стать действительно хорошим специалистом, отдавала учебе все свое время. Они как-то сразу поняли, что серьезные отношения не нужны ни одному, ни другому, и ничего друг от друга не ждали.

По дороге Макс заприметил цветочный салон и притормозил. Он редко дарил женщинам цветы, но сейчас вдруг ощутил потребность к чему-то созидательному. Купить букет и преподнести его симпатичной девушке, с которой собираешься провести ночь… Почему бы и нет? Выбирая цветы, он опять подумал о Лизе. О Лизе, так не похожей ни на Дашу, ни на Вику. Что-то гадко царапнуло сердце, но он запретил себе ковыряться в этом. Однако стоило признать – он чувствовал себя виноватым. Как ни крути, а он был виноват перед ней за свои слова, за поступки, за их отношения, причиняющие ей боль. Ведь он знал, что ей больно, не обращал на это внимания, старался не думать об этом, но глубоко внутри себя Макс все прекрасно понимал.

Вышел он из магазина с небольшим букетом из пяти желтых роз. Даша любила розы: алые, белые, кремовые…

Но алые розы Макс считал чем-то личным, чем-то вроде признания, белые ассоциировались с восхищением, восторгом, а кремовые… Кремовые розы… он не знал, какие ассоциации вызывают у него эти цветы, но образ Даши или той же Вики точно сюда не подходил.

***

Встав утром, Лиза поняла, что Максимилиана дома все еще нет. Оглушающая тишина и серое осенние небо за окном - вот и все. Прежде он всегда возвращался. Через пару часов или под утро, но возвращался. Порой Лиза сквозь сон слышала хлопок входной двери и тогда засыпала так крепко, что утром с трудом открывала глаза, разбуженная негромкой мелодией будильника. Порой она, устав от переживаний, отключалась еще до его возвращения, но утром они неизменно встречались в коридоре или кухне, вместе завтракали и вместе выходили из дома. А сегодня Макса не было.

Стало холодно и больно, Лиза прижала ладошку ко рту и опустилась на край ванны. Он ничего ей не обещал… ничего не обещал. Мысленно она повторила эти слова несколько раз, но стало только хуже. Она тихо заскулила, чувствуя, что снова не может сдержать слезы. Чем она хуже тех, других? Почему все не может быть иначе?! Она ведь готова отдать ему всю себя, готова вложить в его руки все, что у нее есть – душу, сердце, мысли. Она готова делить с ним постель, отдаваться ему каждый раз, как он только этого захочет, быть нежной и страстной, покорной и дерзкой. Она могла бы дать ему так много… могла бы, если бы только он захотел, если бы ему это было нужно. Но она ему не нужна. Почему?!

Поправив спадающий с плеча ремень спортивной сумки, Лиза вышла из подъезда. Она крайне редко оставляла коньки в машине, и вчерашний день не стал исключением. Холодный поток ветра тут же швырнул в лицо пыль, деревья беспокойно зашуршали желтеющей листвой. Лиза поежилась и подняла ворот легкой куртки, снова поправила ремень и, глядя себе под ноги, зашагала к остановке. Но стоило ей пройти несколько метров, как позади раздался автомобильный гудок. Она обернулась и почти сразу же увидела машину Самойлова, стоящую чуть поодаль. Автомобиль тронулся с места и плавно притормозил возле нее. Первым желанием Лизы было пойти дальше, не обращая на BMW никакого внимания, но новый порыв ветра заставил ее передумать. Какой смысл изображать из себя то, чем ты не являешься? А в том, что у нее есть гордость, Лиза уже давно сомневалась.