Он посмотрел на нее и рассмеялся:

– Да, похоже на правду. Ну что ж, идем.

– Один момент, – попросила Шаллан, – вы отправляйтесь вперед, я догоню вас у кареты.

Девушка отошла, разыскала короля и сама сообщила ему новость о смерти Ясны. Он принял ее с королевским достоинством. Далинар, видимо, уже ему все рассказал.

Выполнив эту обязанность, она нашла королевских письмоводительниц. Через некоторое время покинула зал заседаний и обнаружила снаружи Ватаха и Газа, которые беспокойно ждали. Девушка вручила Ватаху лист бумаги.

– Что это? – спросил он, повертев лист.

– Приказ о помиловании, – пояснила Шаллан. – С королевской печатью. Это для тебя и твоих людей. Скоро мы получим приказы для каждого, с именами, но пока что этого хватит, чтобы вас не арестовали.

– Вы и правда это сделали? – изумился Ватах, разглядывая бумагу, хотя ему явно был непонятен смысл написанного. – Клянусь бурей, вы в самом деле сдержали слово!

– Ну разумеется. Заметь, он покрывает лишь былые преступления, так что напомни всем, чтобы были паиньками. А теперь идем. Я нашла для нас местечко, где можно остановиться.

Четыре года назад

Отец устраивал пиры, притворяясь будто все в полном порядке. Он приглашал светлордов из окрестных деревушек, кормил и поил, демонстрировал дочь.

На следующий день после приема светлорд Давар обычно сидел за своим столом и слушал письмоводительниц. Те докладывали о бедственном положении поместья. Шаллан время от времени видела его по окончании отчетов. Отец держался за голову и смотрел в пустоту.

Однако этим вечером они снова пировали и притворялись.

– Вы, конечно, знакомы с моей дочерью, – сказал отец, жестом указывая на Шаллан, пока его гости усаживались. – Сокровище Дома Давар, коим мы гордимся превыше всего остального.

Гости – светлоглазые из имения в двух долинах от них – вежливо кивнули, и отцовские паршуны принесли вино. И напитки, и рабы – способ продемонстрировать богатство, которым отец на самом деле не владел. Шаллан начала помогать с ведением счетов, таков был ее дочерний долг. Она знала правду об их финансовом положении.

Потрескивающий огонь в камине прогонял вечернюю прохладу; комната где-то в другом месте была бы уютной. Но не здесь.

Слуги налили ей вина. Желтого, слегка опьяняющего. Отец пил фиолетовое, самое крепкое. Он уселся за главный стол, который располагался поперек комнаты – той самой комнаты, где полтора года назад Хеларан угрожал его убить. Прошло шесть месяцев, как они получили от Хеларана краткое письмо вместе с книгой для Шаллан, за авторством знаменитой Ясны Холин.

Шаллан прочитала записку отцу дрожащим шепотом. В ней мало что говорилось. В основном – завуалированные угрозы. Той ночью отец избил одну из горничных чуть ли не до смерти. Исан все еще хромала. Слуги больше не сплетничали о том, что светлорд Давар убил свою жену.

«Никто и не пытается ему сопротивляться, – подумала Шаллан, поглядывая на отца. – Мы все слишком запуганы».

Остальные братья Шаллан сидели, прижимаясь друг к другу, за отдельным столом. Они избегали смотреть на отца и не разговаривали с гостями. На столах светилось несколько маленьких кубков со сферами, но света в зале явно недоставало. Ни сферы, ни огонь в очаге были не в силах разогнать темноту. «Отцу это нравится», – мелькнула у девушки мысль.

Явившийся в гости светлоглазый – светлорд Тавинар – был стройным, хорошо одетым мужчиной в темно-красном шелковом сюртуке. Они с супругой сидели за главным столом, между ними – дочь-подросток. Шаллан не расслышала, как ее зовут.

Время шло; отец несколько раз пытался завязать беседу, но гости были немногословны. Похоже от пира никто не получал удовольствия. Гости выглядели так, словно весьма сожалели о принятом приглашении. Вот только светлорд Давар имел серьезный политический вес, и хорошие отношения с ним ценились.

Шаллан поковыряла еду в своей тарелке, слушая отца, который похвалялся новыми племенными рубигончими. Говорил о процветании Дома. Сплошной обман.

Девушка не хотела ему перечить. Он был с нею добр. Он всегда был с нею добр. Но разве не следовало кому-нибудь что-нибудь сделать?

Хеларан бы сделал. Но брат их покинул.

«Все становится хуже и хуже. Кто-то просто обязан что-то сделать, что-то сказать, изменить отца». Он не должен так себя вести, напиваться, бить темноглазых…

Миновала первая перемена блюд. Шаллан вдруг заметила кое-что. Балат, которого отец начал называть Нан Балат, как если бы тот был старшим, то и дело поглядывал в сторону гостей. Это было удивительно. Обычно он их игнорировал.

Дочь Тавинара поймала его взгляд, улыбнулась и опять уставилась в тарелку. Шаллан моргнула. Балат… и девушка? Даже думать о таком было странно.

Отец как будто ничего не заметил. Потом встал и поднял чашу:

– Сегодня вечером у нас праздник. Хорошие соседи, крепкое вино.

Тавинар и его супруга, поколебавшись, подняли свои чаши. Шаллан только начала изучать правила поведения в обществе – это было непросто, ибо ее наставницы не задерживались надолго, – но уже знала, что хороший воринский светлорд не должен восхвалять пьянство. Не то чтобы им нельзя напиваться, но воринская традиция требовала не говорить об этом вслух. Ее отец был не силен в таких тонкостях.

– Это важный вечер, – сказал отец, сделав глоток. – Только что я получил весточку от светлорда Гевельмара – я думаю, Тавинар, вы его знаете. Я слишком долго был без жены. Светлорд Гевельмар посылает свою младшую дочь, а с ней – свое разрешение на брак. Мои ревнители совершат церемонию в конце месяца, и у меня вновь будет супруга.

Шаллан похолодела. Плотнее завернулась в шаль. Упомянутые ревнители сидели за отдельным столом и молча ужинали. Трое мужчин были одинаково седыми и служили достаточно долго, чтобы помнить дедушку Шаллан молодым. Однако они относились к ней с добротой, и учеба у них доставляла ей удовольствие, когда все прочее рушилось.

– Почему все молчат? – грозно вопросил отец, окидывая комнату взглядом. – Я только что объявил о своей помолвке! Вы похожи на банду алети, буря бы их побрала! Мы веденцы! Пошумите, придурки!

Гости вежливо похлопали, хотя теперь все выглядели еще более стесненно, чем раньше. Балат и двойняшки посмотрели друг на друга и легонько постучали по столу.

– Да провалитесь вы все в пустоту! – Отец рухнул обратно в кресло, а его паршуны в это время подошли к низкому столу с коробками в руках. – Подарки моим детям, в честь этого события, – продолжил светлорд Давар, взмахнув рукой. – Хоть на самом деле мне наплевать. Ха!