Одна беда привела и другую – разочаровавшись в императоре, вспоминая о том, какими способами Леонтий наводил порядок на возвращенных Империи землях, от Византии отделились армяне, добровольно принявшие власть Арабского халифа. Возглавил «организованную измену» Сумбат Багратуни, брат покойного Ашота Багратуни, прямой потомок Вараза, участвовавшего в заговоре против императора Ираклия Великого, незадолго до этого получивший должность начальника римской Армении от Юстиниана II. Правда, Четвертая Армения на верхнем течении Тигра сохранила верность Византийскому василевсу, за что была подвергнута опустошению Мухаммадом в 695 г.[979]

Потерпев поражение на войне, царь быстро охладел к ратному подвигу и затеял громадное строительство в столице, главным образом близ своего дворца. Во время реконструкции выяснилось, что для сооружения грандиозного фонтана ему мешает церковь Богородицы, которую он приказал снести. Напрасно Константинопольский патриарх Каллиник (693—705) уговаривал императора оставить эту идею – царь был непреклонен. Подчиняясь его приказу, архиерей прочел молитву при сносе храма, и данная история привела к резкому падению авторитета Юстиниана II среди граждан.

Как известно, масштабное строительство невозможно без денежных средств, и близкий друг императора Стефан, начальник императорской казны (сакелларий), перс по национальности, взялся решить эту проблему. Ненавидимый всеми за свой характер и алчность, он дошел до того, что однажды в отсутствие императора подверг телесному наказанию его мать, императрицу Анастасию (!). Другой помощник царя – монах-расстрига Феодот решал вопросы реализации конфискованного имущества и фактически предопределял смертные приговоры, издаваемые от имени царя. Деятельность этих двух сановников была настолько масштабна и так оскорбительна для византийцев, что ненависть к ним невольно перенеслась и на царя[980].

Все это происходило на фоне ренессанса арабской экспансии. Начиная с 693 г. измаилиты с неистовой силой возобновили наступления в Индии, Африке и достигли берегов Испании. Причем практически все их военные походы завершались быстрыми и убедительными победами. На Востоке арабская армия добилась очевидных, хотя и не очень впечатляющих успехов, разбив в нескольких сражениях турок Мавераннахра – области в Центральной Азии по правому берегу Амударьи. Правда, развить успех помешали все те же хариджиты, для подавления которых халифу пришлось направлять значительные воинские подразделения[981].

Новому нападению сарацин подверглась Армения, оказавшаяся полностью беззащитной перед их армиями. Одни правители местных провинций держали сторону арабов, другие – византийцев. И лишь единожды некий храбрый армянский полководец нанес измаилитам чувствительное поражение, временно приостановив их атаки на свои земли. Император попытался в 694 г. произвести новое нападение на арабские земли, но оно было без особого труда отбито мусульманами при помощи все тех же славян, которых сам Юстиниан II расселил вокруг Антиохии. И в 695 г. Мухаммад ибн Мерван продолжил завоевание Армении. Не случайно один автор сказал, что «никогда еще мир Ислама не был столь близок к покорению всего мира»[982].

Население столицы, всегда очень чуткое к поведению и успехам своих императоров, осталось недовольно тяжелыми военными поражениями Юстиниана II, который к тому же обзавелся целым штатом временщиков, попиравших права рядовых граждан и не брезговавших никакими способами для личного обогащения. В свою очередь народное брожение еще более злило императора, имевшего неоправданно завышенное мнение о собственной персоне, а нашептывания соратников, видевших в каждом из недовольных врага и заговорщика, привели к тому, что многие невиновные люди оказались в темнице.

Одним из них был полководец Леонтий, заслуги и верность которого не давали царю повода усомниться в нем, но тем не менее также проведший 3 года в тюрьме вследствие подозрительности василевса. Как неожиданно он был арестован, так же внезапно и освобожден. В один из дней 695 г. двери темницы распахнулись перед ним изнутри, и ему огласили царский указ следовать в Элладу для того, чтобы принять командование расквартированными там войсками.

Полководцу, которому вернули должность и почет, оставалось только взойти на одну из трех галер, выделенных для плавания, и исполнить царское повеление. Но два его друга – монах Павел, увлекающийся астрологией, и архимандрит монастыря Флора, еще ранее, в заточении, пророчествовавшие другу пурпурные сапоги, убедили того действовать решительно и взять власть в государстве в свои руки. «Я в темнице, – говорил им Леонтий, – а вы принуждаете меня быть царем. И ныне моя жизнь проходит в бедствиях, а после того я должен буду ожидать ежечасно смерти». Но друзья ответили ему: «Не медли, и то скоро свершится. Послушайся только нас, иди за нами».

В сопровождении свиты из нескольких единомышленников Леонтий ночью направился в преторию и, взяв тюрьму штурмом, освободил находившихся в ней заключенных, среди которых было много бывших военных. Вместе с ними Леонтий пришел на Форум Константина и там призвал народ идти в храм Св. Софии. Вскоре огромная толпа горожан собралась возле храма и, разбуженный патриарх Каллиник по требованию присутствовавших венчал Леонтия на царство.

После этого из толпы понеслись крики: «Да будут низвергнуты кости Юстиниана!» На рассвете несчастного Юстиниана II привели на ипподром, где Леонтий в память об его отце пощадил эксмонарха, приказав только отрезать тому нос, и приговорил к ссылке, что и было сделано. Но участь бывших близких друзей Юстиниана II оказалась гораздо более трагичной: Стефана и Феодота, ненавистных народу, в буквальном смысле слова растерзали, а их трупы сожгли на костре. Так завершилось первое царствование Юстиниана II[983].

Хотя первые военные кампании императора Юстиниана II носили, мягко говоря, переменный характер, а хозяйственная деятельность царя привела к потере трона, эти обстоятельства не умаляют его достоинства и чести, как великого деятеля церковной истории и замечательного поборника Православия.

С малолетства воспитанный в духе почитания VI Вселенского Собора, Юстиниан II ревностно следил за сохранностью его актов. Узнав о том, что один из подлинных экземпляров деяний Собора оказался в частных руках, царь велел изъять его и передать на хранение во дворец. Помимо этого, он приказал созвать представительное собрание, перед которым стояла задача проверить подлинность изъятого списка. Согласно акту императора, в 687 г. в собрании приняли участие Константинопольский патриарх, апокрисиарий Римского епископа, проживавший в столице, синклит, находившиеся поблизости митрополиты и епископы, высшие военные чины, представители всех фем. Фактически речь шла в буквальном смысле слова о всенародном обсуждении вопроса истинности соборных грамот.