Кинжал проник в душу Солнца и впитал её в себя одним вздохом, смешав с душой художника. Рука не дрожала, ладонь не обожглась, потому не выпустил кинжал из рук. Взглянул на него и не знал, как назвать то сияние, что пылало в его правой руке!

В кинжале было Солнце, и переглянуться с ним взглядом невозможно, но и выпустить из рук не очень-то хотелось. Чувствовал художник, что без его ладоней кинжал не справится.

Чуть помедлив, всё же, подошёл к окну, чтобы взглянуть, что будет. Смерть встала рядом – ей далеко отходить не надо. Наблюдала вместе с художником, как завершается жизнь, как начинается новая…

Солнце начало меняться на глазах – в нём бурлили оранжевые краски, становились гуще, но готовились умереть! Солнце пыталось вспыхивать, но ничего не получалось! Его огонь куда-то улетал и создавал своим прощанием другие очертания – те, что не такие тёплые.

Небо зарумянилось в последний раз, и тут же потухло вместе с Солнцем, оставив этому миру лишь ночные краски.

И снова темнота, но взгляд стремится вверх, чтобы взглянуть на планету, на которой Анастасия нарисовала продолжение их души.

Продолжение души – не тот же круг, а ярчайшая звезда, из которой они оба не пожелают выбраться!

Планета, действительно, хороша. Пусть вдвое меньше Солнца, но с Землёй размеры и богатства той планеты не сравнить. Земля для неё это нищий – и визуально, и изнутри!

На ней те же моря и океаны, но они сиреневые, как платье девушки по имени Жизнь. Морей меньше, чем суши, а, значит, мир не разделён на континенты. Суша богата всеми красками, и, если Земля это зелёная планета, то на той планете все цвета и оттенки, но в основе бордовые и алые.

Арлстау представил алые клёны на ней, услышал, как синие птицы поют, кружась над острыми скалами. Сочинил в голове, что сиреневые волны теплее тех, что накрывали его с головой.

Затем пожелал, чтоб на этой планете души и авра, и человека не были похожи на круг.

Планета сама подсказала, что на ней поселятся три разума – люди, авры и змеи, и Арлстау задумался об этом дальнем будущем. «Что же это за мир такой, раз именно эти три разума решили в нём собраться?!».

Не терпелось начать. «Вроде бы, я всё здесь закончил…». Впереди Новая жизнь, которую так сильно ждал!

–Я счастлив, что именно так всё сложилось в моей жизни! Благодарен каждому дню! Я знаю, для чего родился; знаю, для чего жил; знаю, во имя чего я умру!

Смерть не ответила, промолчала, улыбнулась чему-то и задумалась о своём.

–О чём думаешь? – не выдержал художник.

–Задев чью-то душу своим пороком, ты способен избавить не только её от этого порока, но и половину мира от него, да и другую половину тоже…

Девушка не спешила, растягивая слова! Девушка знала, что без её взмаха руки никто не убьёт художника

–На острове была пятая статуя. – продолжила она и поймала заинтересованный взгляд художника, чему очень была рада. – Твоя и Иллиана до сих пор стоят не тронутыми. Статуя Анастасии в день красного цунами лишилась, лишь щита, но она рухнула, когда проснулся ты…

Последнее слово она искусно растянула для эффекта.

–Почему? – немедля, спросил художник, боясь умереть именно в эту секунду.

–После смерти у тебя будет много времени подумать! – разочаровала Смерть своим ответом и продолжила. -Две рухнули, после цунами – статуи полководца и Леро, которую Анастасия решила не показывать тебе! Ревность…

Затем изящный жест рукой и восклицание:

–Она часто бывает не права!

–Что было в руках Леро? – тихо спросил художник, и Смерть не могла этому не улыбнуться!

–Она стояла на одном колене, – громко ответила она, – на берегу океана и играла вам всем на скрипке..

Её лицо было наполнено сильнейшими эмоциями, когда это говорила, словно вот оно счастье для неё – сказать коронную правду в конце!

Одна секунда стоит всех восьми тысяч лет игры!

–Вот как! – улыбнулся художник и что-то из этого извлёк.

Жаль, что забудет потом…

–Знаешь кто нанесёт последний удар?

–Кто? – с благодарностью спросил художник.

Благодарил за вторую интригу, но не более.

–Иллиан, – ударила она на третий слог.

–Думаешь, пожертвует собой?

Он не был удивлён, что тот жив. Раз родился на том острове, значит, больше других понимал суть своей же игры. Раз не рухнула статуя, значит, ещё не вышел из игры этот боец.

–Думаю, да! – уверена была Смерть.

–Я его заранее прощаю – он, наверное, тоже устал! Пора обоим начинать нам новое, но всё, что уже создано, пусть вечно хранится в памяти каждого, пусть не остынет его след…

–Иллиан больше не родится, как и Леро!

–Почему?

–Потому что все, кто наносит удар по деревьям, навсегда лишает себя души!

Художник хотел задуматься, но времени мало.

–Хочешь третью интригу в дорогу? – прервала его мысли она.

–Хочу.

–Жизнь не любит образы, ей нужно всё целиком, пусть и не сразу! На твоей планете она продлилась восемь тысяч лет. Когда ты нарисовал свою душу на Луне, ты наградил их всех чистым разумом. Многие прожили сотни лет. Немногие тысячу. До восьми тысяч лет дотянул лишь один персонаж той планеты, остальные родились здесь. Персонаж помнил лишь последний век своей жизни. Это я так решил! Это справедливо – столько и отведено человеку. Когда этот человек забыл тебя, тогда ты и очнулся! Угадай, кто это – Алуар или Анастасия?

В последнем имени послышалось шипение, но это Смерть – любит она так играться, и счастье на её лице сейчас неизмеримое!

«Вот так да!» – выдохнул художник. – «Так люди и умирают с улыбкой на лице…». Не знал художник ответа, ведь над этим вопросом он не размышлял. Хотелось верить в одно, но в голове крутилось, что всё не так просто, что все интриги были продуманы до мелочей!

«Леро со скрипкой, Иллиан с мечом в руке и восемь тысяч лет!». Может, и к лучшему, что всё именно так, а не иначе. Не по зубам наука о душе, потому искусство о душе мы выбираем…

–Об этой вечности ты так безжалостно мечтал?! – засияла Смерть, увидев выражение лица художника. – Раз души решил рисовать, то ты первый претендент на вечность! Ты готов?

–Да, – выдохнул художник.

–Как звучит твоё имя?

Её последний вопрос был так похож на первый, когда спросила: «Сколько тебе лет?!», что художник не мог не засмеяться напоследок.

–Моё имя Арлстау! – воскликнул