решительно сменил обстановку. Больше половины различных стульев и насестов, которые появились у него, уже были заняты. Присутствовал сам Термослой, совершенно спокойный, хотя гулкое гудение продолжалось. Рядом с ним сидела женщина-хичи, которую я никогда раньше не встречал, затем человек-мужчина (конечно, во всех случаях я говорю о виртуальных изображениях; не было ни одного органического). Этого мужчину я тоже не встречал, хотя знал, кто это. Его звали Зигфрид фон Психоаналитик, и он был подпрограммой Альберта Эйнштейна, корабельного мозга Робинетта Броудхеда. Рядом с фон Психоаналитиком сидел корабельный мозг Джель-Клары Мойнлин – Гипатия Александрийская. А еще у меня на глазах ниоткуда появилась пожилая женщина-человек и села, кивнув Гипатии.

Очевидно, только ее и ждали, потому что Термослой сказал:

– Благодарю вас за то, что пришли. Полагаю, вы все знаете, кто такой Вэн Энрике Сантос-Смит, вы все также слышали ускоренную версию его обращения, произнесенного в органическом времени. – Да, мы его слышали и продолжали слышать приглушенные органические звуки как фон речи Термослоя. – Он также передал его в электронном виде сохраненным сознаниям, и в таком виде оно было переадресовано вам.

На экранах по-прежнему горел сигнал тревоги, органическое бормотание стало еще тише. Но вот тревожные цвета с одного из экранов исчезли. Экран прояснился, и мы увидели лицо человека.

Я видел Вэна только раз и очень давно, но у меня не было сомнений в том, что на экране его лицо. Однако в нем заметны были значительные улучшения. Теперь, когда он перестал быть органическим, кожа его была не такой бледной и вялой, волосы – не такими всклокоченными. Но усмешка осталась прежней.

Как только Вэн закончил свои угрозы, Гипатия встала.

– Термослой! О чем это он? У вас, ребята, есть какое-то оружие, о котором вы нам не сказали?

Должен отметить, что Термослой сохранил спокойствие. Он позволил Гипатии какое-то время говорить, а сам сидел и слушал. Мне, однако, показалось любопытным, что из всех присутствующих только Гипатия реагировала так бурно. Я ожидал вмешательства со стороны Зигфрида, но тот не шевелился, и выражение его лица было не сердитым, а печальным.

Это подсказало мне, что новость об оружии не была для него новостью. Этот факт я занес в свою базу данных – чтобы при случае вспомнить, что Зигфрид фон Психоаналитик никогда не выкладывает на стол сразу все свои карты.

Гипатия то ли все сказала, то ли замолчала по знаку Зигфрида. Тогда сам Зигфрид миролюбиво сказал:

– Возможно, будет лучше, если на этот раз мы не станем выяснять, кто из нас виноват. Но позвольте прояснить один пункт, Термослой. Прав ли я, полагая, что вы и сохраненные сознания считаете эту угрозу серьезной?

Термослой рассудительно взглянул на него.

– Да, – подтвердил он.

– Вэн использовал слово «взорвать». Он ведь имел в виду не просто бомбу?

– Конечно нет. Установка устраняет тяготение. И когда тяготение перестает удерживать массу звезды, вся эта масса разлетается… Гипатия?

Та подалась вперед, готовая высказаться, хотя на этот раз не стала произносить обвинительную речь.

– Я попросила доктора Ибаррури помочь нам разобраться; она астроном и астрофизик. Доктор Ибаррури? Вы можете сказать нам, возможно ли такое?

Пожилая женщина ответила немедленно.

– При наличии устройства, описанного Термослоем, – несомненно. Звезда распадется за очень небольшой промежуток времени. И быстро превратится в облако газа.

Термослой выглядел недовольным.

– Возможно, эта человеческая личность изучала астрономию, но что она может знать о происходящем в Ядре?

Гипатия враждебно усмехнулась.

– Все, Термослой. Вскоре после прилета сюда она стала сохраненным сознанием и с тех пор изучает звезды Ядра. К тому же – вероятно, вас следует об этом уведомить – она старый друг Клары. Они вместе изучали некую сверхновую, и Клара абсолютно уверена в ее компетентности.

Она кивнула, как будто это решало вопрос. Вероятно, так и было.

Однако не для Термослоя. Он казался несколько выбитым из колеи.

– Я уверен, что эта женщина достаточно квалифицированна, – сказал он, причем голос его свидетельствовал, что он в этом совсем не уверен, – но я также попросил присутствовать специалиста по астрономии. Блестящий? Ты согласен?

Второй самец хичи в знак согласия похлопал запястьями.

– Я согласен, Термослой.

– И можешь нам сказать, о какой звезде говорил Вэн?

– Думаю, да. Вероятно, это та, что называется Лишенная Планет Очень Большая Белая Очень Горячая звезда. Доктор Ибаррури, – вежливый кивок в ее сторону, – отнесла бы эту звезду к молодому классу О. Мы взяли в Ядро только одну такую звезду.

– И это опасно.

Ответом послужило выражение лица хичи, но он уточнил:

– Согласно моим оценкам, уничтожение тяготения на Лишенной Планет Очень Большой Белой Очень Горячей звезде приведет к потере от десяти до сорока четырех миллионов жизней и еще от тридцати до двухсот миллионов пострадают от ранений, потери собственности и серьезного ущерба среде обитания. Может быть еще хуже.

Тут я поднял руку. Гипатия посмотрела на меня, вопросительно подняв одну бровь.

– Маркус, у вас вопрос?

– Да. Название этой звезды говорит, что у нее нет планет. Почему ее уничтожение причинит вред другим системам?

Гипатия посмотрела на женщину-астронома. Та вздохнула.

– Тут мы углубляемся в звездную физику. Я уверена, вы все знаете, что ядерная реакция, которой обусловлено свечение звезды, происходит в ее центре. Здесь высвобождается энергия в форме фотонов, и эти фотоны не сразу высвобождаются в пространство. Внутренность звезды очень плотна. Каждый фотон на пути к поверхности, откуда он может уйти в пространство, много раз отражается. Его путешествие занимает порядка миллиона лет.

Она продолжала говорить, но я перестал слушать: смысл был ясен. Энергия, накопленная за миллион лет, высвобождается за минуты, а то и за секунды.

Я остановил ее.

– Спасибо, – сказал я. – Остается, по существу, только один вопрос. Что мы можем сделать, чтобы помешать этому?

Я смотрел на Термослоя.

Он серьезно кивнул квадратной головой.

– Ничего.

III

Поскольку я разумное существо, я не закричал на него. Да это и не требовалось – остальные уже кричали, особенно Зигфрид и астрономы. Все говорили ему, что он ошибается. Возможно, именно поэтому он обратился ко мне.

– Да, Марк? – вежливо сказал он. – Хочешь что-нибудь сказать?

– Конечно, Термослой. Очень просто. Мы должны отыскать корабль, с которого пришло сообщение Вэна, и уничтожить его.

Он поднял костлявую руку.

– Пожалуйста, Марк. Сохраненные сознания уже произвели триангуляцию источника передачи. К несчастью, в этом месте не удалось обнаружить никакого корабля.

Это меня удивило.

– Но это невозможно. Должен быть след… я знаю, что разобраться в этих следах трудно, но они сохраняются долго и могут дать нам какие-то сведения.

Он снова махал