она ни думала по этому поводу. Подавил вздох. Нужно приготовиться еще к одной стычке. Мирная жизнь ему уже даже не снится!

*** ***

— Подписывай, — мрачно приказал Охитека.

— Ты шутишь?!

— Никаких шуток. Вэл, это гарантия твоей безопасности и Алиты. И моей тоже, да. Я, знаешь, и о своей безопасности тоже беспокоюсь. Пока есть хоть малейший шанс дотянуться до моего состояния через тебя или через нашу малышку — моя голова под ударом. И мне это уже надоело. За столько-то лет!

— А если я подпишу, — зашипела она.

— Все будет прекрасно! То, что унаследуешь ты в случае моей смерти, нельзя будет через тебя получить. Не выйдет, скажем, жениться на тебе — и получить доступ к состоянию по праву наследования. Владеть им сможешь только ты, как моя жена. В случае же, если с тобой что-то случится, та часть состояния, что ты унаследовала от меня, уходит либо Алите — если она успеет к тому моменту достичь совершеннолетия и подписать такой же договор с общиной. Или уходит непосредственно общине.

— И наша малышка остается с пустыми руками!

— Зато живой. И с неплохими шансами выжить. К тому же я не верю, что Токэла оставит нашу дочь ни с чем. Он вернет ей к совершеннолетию если не все состояние, то его часть.

— О. И ты готов довериться этому хитрому койоту!

— Ему я готов довериться больше, чем кому угодно другому, — мрачно отозвался он. — И уж, во всяком случае, больше, чем какому-нибудь проходимцу, который попытается прибить нашу девочку, чтобы прикарманить ее наследство!

— Знаешь, я всегда знала, что наш брак — это чистый расчет с обеих сторон, — грустно проговорила Ловелла. — Но мне это казалось вполне приемлемым. Меня это устраивало! Я думала, мы будем сообщниками.

— Я тоже так думал, — резко отозвался он. — Да вот беда: тебя мои методы не устроили!

— Я не знаю ни одного разумного человека, которого устроили бы твои методы! — загорячилась она. — Ты же творишь дичь! Мало того, что не прибыльную дичь — ты ее творишь себе в убыток.

— Вэл, убытки и инвестиции — разные вещи. Любое новое дело может выглядеть убыточным. На старте. Иногда это продолжается несколько лет. И ты заговариваешь мне зубы, — прибавил он, видя, что она готова разразиться негодующей тирадой. — Тебе придется подписать это. Это в твоих же интересах, — устало вздохнул. — Да и выбора у тебя особого нет.

— Или развод, или вот это, — она неприязненно ткнула пальцем в документ.

— Нет, если тебе хочется развода, — он пожал плечами. — Только на кой?

— Ты что, меня отговариваешь? — она нервно хохотнула. — Тебе-то он будет на руку!

— А мне на кой?

— Ну… сможешь воссоединиться со своей ненаглядной Кэтери, — ядовито процедила Вэл.

— У Кэтери восемь лет, как своя жизнь, — он пожал плечами. — Как, собственно, и у меня. И мы уже это обсуждали. А вот Алита была расстроена после нашего отъезда без тебя.

— И тебя беспокоит настроение дочери.

— Меня беспокоит настроение и душевный покой дочери. И тебя тоже.

Несколько минут она сверлила его взглядом. Охитека скучающе глядел сквозь нее. Потом отвернулся, прошел к панорамному окну.

Далеко внизу расстилался залитый солнечными лучами город. Все еще яркими, но солнце сдвинулось чуть к горизонту. Скоро, совсем скоро дело пойдет к первому вечеру после долгого-долгого дня, тянувшегося четверо суток. Тени удлинятся, накрыв целые кварталы и улицы. Спиной ощущал испепеляющий взгляд Ловеллы.

— Знаешь, на что давить, — прошипела она. — Подписать эту бумажонку… ради нашей дочери!

— Ты можешь отказаться, — он пожал плечами. — Я же не мешаю тебе видеться с Алитой. Да она меня и не поймет!. Ты можешь быть свободна, можешь вступить в новый брак. Хоть по расчету, хоть по любым другим соображениям. Я неверно выразился: я бы не стал держаться за нашу семью только из-за дочери. У нас восемь лет за плечами. Для брака по расчету он был не так уж плох. Во всяком случае, о первых годах ничего дурного я сказать не могу.

— Угум. Пока ты не проколупал мне мозг этой своей программой свертки!

— Признаю: я совершил ошибку, притаскивая дела домой. Разговоры о работе дома недопустимы!

— Я боюсь, завеса ветров падет прямо сейчас, — Ловелла нервно усмехнулась. — Ты признаешь свои ошибки?! И ты готов закрыть этот свой медузий полигон, выгнать оттуда почтенную Кэтери и прекратить эту тягомотину с программами свертки?

— Я готов прекратить обсуждать с тобой эту тягомотину. Закрыть полигон, к сожалению, не могу: он отжирает деньги, но там крутится пыль от моих гранат! Закрой полигон — и в Уру разразится катастрофа. К тому же я не теряю надежды получить из этой разработки пристойный результат. Кэтери работает на полигоне. Это совместный проект мой, ее и общины Великого столпа. Закрыть его прямо сейчас невозможно.

— Тонкий намек на то, что торг неуместен…

— Какой торг, Вэл? — изумился Охитека. — О чем?! Речь шла о подписании бумаг на передачу моего наследства общине в случае моей безвременной гибели. Или твоей.

— Помимо твоего наследства, у меня есть еще и свое, — напомнила жена.

— Со своим можешь поступать как считаешь нужным! Хотя это тоже немалая доля рынка ядерных технологий. Уверена, что не хочешь себя обезопасить и с этой стороны? На твоего отца никто не совершал покушений — по крайней мере, я о таком не слышал. Но где гарантия, что его состояние не привлечет чьего-либо внимания?

— А чьего именно внимания? Ты как-то упустил из виду этот вопрос.

— Почему же упустил. Я уделяю пристальное внимание этому вопросу. Покушения на меня — факт. Правда, с ответами пока туго.

— Восемь лет подряд?

— Есть подозрение, что даже больше. Тут уж ничего не поделаешь.

— Я даже делать вид не стану, что поняла, — она тяжело вздохнула. — Либо я это подписываю, либо — развод? — приподняла брови.

Охитека развел руками.

— Что ж, — жена, сощурившись,