Следующей на очереди была одежда. Аннев принюхался к вороху вещей и ничуть не удивился, обнаружив, что от них до сих пор разит дымом, кровью и потом.

– Надо бы заняться стиркой, – пробормотал он. – Жаль, что я не догадался прихватить в Хранилище соответствующий жезл.

Аннев усмехнулся и тут вспомнил, что прихватил кое-что другое. Проверив карманы красного плаща, он достал деревянную палочку, два колечка, белый носовой платок и темно-красную перчатку с золотым фениксом, которую тут же сунул в мешок, не в силах на нее смотреть. Остальным предметам он уделил больше внимания, однако никаких соображений по их поводу у него не возникло, и они отправились следом за перчаткой.

«Эти загадки я разгадаю как-нибудь в другой раз».

Затем он скатал черные штаны и вслед за сапогами и нижним бельем бросил в мешок. Рубашка восстановления так сильно обгорела, что превратилась в лохмотья. Сначала у Аннева возникла мысль ее выбросить, но, поразмыслив, он все же положил ее в мешок.

«Отличные выйдут бинты», – решил он.

Плащ из драконьей кожи он накинул на плечи и, полюбовавшись переливающимися на свету чешуйками, сложил бездонный мешок в несколько раз и сунул в карман туники, туда, где обычно держал набор отмычек. После этого он огляделся: не упустил ли он чего-нибудь? Спальня Содара, как и его собственная, была обставлена довольно скудно: сундук с одеждой, стул, маленький письменный стол в чернильных пятнах да кровать – вот и вся нехитрая мебель.

Аннев подошел к столу, на котором лежала раскрытая Книга Одара. Задумчиво проведя пальцем по гравированной металлической странице, он перевернул блестящую деревянную обложку и закрыл книгу. После вернулся к кровати и откинул крышку стоящего рядом сундука.

Покопавшись, он нашел среди длинных голубых рубах мантию цвета ночного неба, которую Содар надевал на службу по Седьмым дням, и бросил ее на кровать. Потом вытащил еще несколько вещей и кинул их туда же. И внезапно, когда он в очередной раз сунул руку в ворох вещей, что-то укололо его в палец, да так сильно, что на подушечке тут же начала набухать капля крови. Сгорая от любопытства, Аннев убрал в сторону какое-то одеяние и обнаружил под ним, на самом дне сундука, серебряный щит Содара.

Зуболом!

Аннев осторожно вынул его из сундука и осмотрел. Последний раз он видел щит давным-давно, однако прекрасно помнил, как он выглядит. В отличие от обычного круглого щита, Зуболом был узким и длинным – примерно фут на два; в верхней и нижней части вырезано по две бороздки с шипами, по обеим сторонам от запястья, которое, если надеть щит на руку, окажется точно посередине между ними. Углы удлиненные и заточенные. Содар говорил, что щит можно использовать как полноценное оружие – шипы запросто пронзают плоть, тогда как рука надежно защищена.

Раздался тихий стук. Дверь приоткрылась, и в комнату просунулась голова Шраона.

– Ага. Вижу, ты нашел маленький секрет Содара.

Аннев улыбнулся:

– Зуболом никогда не был секретом. По крайней мере, для меня. Содар его несколько раз мне показывал. Он собирался за ним вернуться, прежде чем мы уйдем… Но я уговорил его остаться. Если бы не я, Содар был бы сейчас жив.

– А мы – мертвы, – возразил Шраон, входя в комнату. – Магия Содара спасла нас, так будем же благодарны за это. Хорошо, что ты нашел щит. Думаю, из всех своих вещей Содар любил его больше всех. Даже больше, чем Книгу Одара. Да что там – больше, чем свой Спеур Дун, а это о многом говорит. И он точно хотел бы, чтобы Зуболом достался тебе.

– Ну конечно, его рукописи! – воскликнул Аннев. – Как я мог забыть!

Он бросил щит на кровать и принялся рыться в сундуке, выбрасывая из него оставшуюся одежду. Когда сундук опустел, он принялся ползать по полу, перетряхивая разбросанные мантии и рубахи.

Шраон все это время молча наблюдал за ним, сложив руки на груди и постукивая ногой об пол.

– Ну и что ты делаешь, скажи на милость? – спросил он наконец.

– Рукописи! – повторил Аннев, не потрудившись поднять глаза. – Содар их столько лет переводил! Я обязательно должен их найти!

– А как ты думаешь, куда Содар спрятал бы столь ценную для него вещь?

Аннев, уронив охапку одежды, сел на колени и на мгновение задумался. Вдруг он хлопнул себя по лбу и полез в карман туники. Вытащив из него зеленый мешок, он сунул в него руку – и тут же извлек ворох пергаментных листов. Пробежав глазами пару из них, он нежно прижал желтоватую стопку к груди.

Шраон крякнул и бросил Анневу какой-то кожаный предмет.

Аннев поймал, присмотрелся – и понял, что это толстая, почерневшая от золы перчатка на левую руку. Она была длинная, до самого локтя. Аннев посмотрел на кузнеца:

– Она из твоей кузницы?

– Точно. Вряд ли она мне уже пригодится, зато ты теперь не будешь каждую секунду пялиться на эту жуткую ручищу, Кеос ее подери.

Аннев вопросительно вздернул бровь:

– Я не буду – или ты?

Шраон облизнул губы:

– И ты, и я. – Он указал кивком на дверь. – Пойдем. У нас осталось незаконченное дело. Думаю, ты к этому уже готов.

Они похоронили останки Содара там, где раньше стоял сарай. Расчистили от мусора небольшой клочок земли, вырыли могилу, а рядом вместо надгробия воткнули его посох.

– Ты ведь мастер печали, – сказал кузнец Анневу, когда они закончили. – А это почти то же самое, что священник. Скажешь что-нибудь на прощание?

– Конечно.

Аннев опустился на колени и положил ладонь на могильный холмик. Зачерпнув немного земли и пепла, он медленно растер их в пальцах, запоминая ощущение.

– Возмездие, – произнес он после долгого молчания. – Ты спрашивал, дал ли я имя своему новому мечу. Так вот, думаю, я назову его Возмездие. – Он насупился, едва сдерживая слезы. – Милость я не уберег. Ты, наверное, и сам это понял… но был так добр, что не стал меня ругать. – Он сглотнул. – В общем, теперь ты знаешь, как зовут мой меч…

Аннев подавил рыдание. Его глаза неотрывно смотрели на посох, воткнутый в землю, – не посеребренный, который Содар брал с собой на праздничные службы, а видавший виды деревянный – именно его старик часто использовал на их с Анневом тренировках. Анневу казалось, что это правильно, ведь Содар был не только священником, магом и ученым, но и воином.

Шраон за спиной Аннева переступил с ноги на ногу. Кузнец терпеливо ждал. Аннев прочистил горло, пытаясь справиться с собой:

– Я по-прежнему не знаю, верю ли я во все эти пророчества, Содар. Но в них верил ты. Ты всю свою жизнь посвятил заботе о моей семье, и для меня это очень важно… Поэтому я найду Рива. Поговорю с ним. Может, он знает, как приструнить обезумевших богов и демонов, и скажет, как избавиться от этой проклятой руки… но это все. Я не Бреатанас и становиться им не стремлюсь. И пусть хоть сам Кеос начнет за мной охоту, это ничего не изменит.