на помощь Лину, сильно подставляя Ник, но она сама виновата — надо было думать головой и предохраняться, а не слушать всех подряд, рассказывающих про лигров.

Ей надо больше знаний, ей надо больше информации, чтобы понимать происходящее вокруг неё. Ладно, наноботы Холма с лабораторией не пришли Лину на помощь, её Холм вообще сам себе на уме, иногда и подставляя по полной, как было с Холмом наказаний. Как, возможно, было в истории с её сестрой Салли, там же она так и не разобралась, дом подставил её или нет…

Лин молчал, не отвлекая Ник и не мешая. Это всегда в нем нравилось — с ним было нестрашно молчать. Он умел ждать, он знал, когда не надо отвлекать.

Даже его пальцы не шалили и не гладили кожу под коленкой Ник.

Ей надо больше информации. Ведь был висящий на двери над пропастью Лин — тогда она отмахнулась: «Не дом же его пытался убить!». А… если… дом? Дом пристроил для Брендона комнату, дом, открывавший дверь Брендону без проблем, дом, который не сделал для Лина ничего. Дом, который не позволял Лину попадать домой самостоятельно. Дом, в котором могла быть протечка топлива. Сказал ли Лин правду о том, где он получил ожоги?

Она серьезно посмотрела Лину в глаза:

— Скажи… Ты же обжег руку дома, да? Не в доспехе… Дома.

— Ник…

— Дома?

Лин не стал врать и прятать взгляд:

— Да. Прости, что соврал — не хотел тебя пугать. Хватило и пропасти в Двадцатом округе. Была протечка в духовке.

— Почему не надел защитную перчатку?

Лин скривился:

— Ники…

Она кивнула, замирая от неожиданного приступа страха:

— Надел.

— Она, наверное, была просроченная. И все перчатки заменили, предварительно проверив, Ник. Подобное больше не повторится.

Ник кивнула:

— Не повторится… — Потому что она больше такого не допустит, но как же больно… Ник прикрыла глаза — даже думать, что, возможно, придется сделать, больно. Но сделать все равно придется, только сначала надо во всем разобраться. — Мне нужно в Холм… Закончу тут и… В Пятый округ.

— Куда точнее? — привычно уточнил Лин.

Ник не сдержала смешка — в этом весь Лин. Куда точнее… Ей этого не хватало. Ник наклонилась и поцеловала Лина в нос — просто так, потому что вновь все хорошо!

Лин сам спросил, когда она спешно отстранилась:

— К Ханылю или Закату?

— Еще не решила, — честно сказала она. К Закату… Он, конечно, принц… Тут она вновь не сдержалась, хмыкнула — Лин выгнул вопросительно бровь, но с уточнениями не полез. Принц, ага… Закат… Мысли опять ушли в сторону — у него человеческое-то имя есть?.. Нельзя забывать, что Закат мог быть причастен с неудавшемуся падению Лина в пропасть. Ему выгодна смерть Лина. Значит… Ханыль? Пусть он ставил запрещенные эксперименты на ней и её сестрах, точнее клонах, но он ученый, а, значит, может знать что-то о наноботах, крови Холмов и нарушении мейоза у некоторых лигров. Рогатые орки, зачем дому могла понадобиться смерть Лина? Ладно, разберемся… Сейчас надо решиться с псом и его будущим.

— Лин…

— Аюшки? — он мягким, завораживающим движением сел рядом, прижимая её к себе. Она позволила себе побыть чуть-чуть слабой.

— Лин… Как ты думаешь, что главное при определении разумности?

Он серьезно ответил:

— Способность к сопереживанию. И не вспоминай Заката — он не разбирается в полиморфах. Лучше разбирающийся в проблеме мистер О сказал, что ты чудо, а не чудовище. Помнишь?

— Кажется, я сорву Мигелю все планы… Кажется, я подставлю человечество. Лин, ты простишь меня?

— Ники? — он заглянул ей в глаза. — Что случилось?

Она пожала плечами:

— Мне кажется, пес… Ах, да, ты же не знаешь… Кровяную тварь, она же кровь Холмов, стали называть сторожевым песиком или просто псом. И мне кажется, что пес разумен.

Лин понял её, он, пожалуй, единственный, кто понимал её с полуслова, с полунамека:

— Если ты боишься, что история, случившаяся с тобой, может повториться с псом, то лучше попытаться предотвратить, чем потом каяться, что отправил разумное существо в лабораторию на опыты. Лучше ошибиться в степени разумности, ведь это можно исправить. Опыты и пытки разумного существа уже не исправишь и ничем не оправдаешь. И… Ники, вряд ли Мигель причинит тебе боль или что-то еще, но сразу скажу твою ошибку в прошлый раз — в тот раз ты не разрядила в него кинжал. Это его бы не убило, но вывело бы из игры надолго, заставляя тебя уважать.

Ник застонала — он все же все запомнил тогда… Вот же… Орки рогатые!!!

Лин поцеловал её в висок:

— Что бы ни случилось, я всегда на твоей стороне.

Она прошептала ему в грудь:

— Представляешь, вампиры — спасители человечества. Они те, кто спас человечество в начале Темных веков. Кажется, мои страхи по отношению к ним глупы, и с этим надо что-то делать.

— Ты умеешь признавать ошибки и исправлять их, Ники, я это в тебе очень уважаю. И с тва… И с псом поступай так, как считаешь нужным — я буду на твоей стороне.

Она швырнула носом и пробормотала:

— Тогда… Пожелай мне удачи — пойду в Холм, попытаюсь кое-что провернуть, пока Гарсия спит.

* * *

Гарсия не спал. Он стоял под защитой тени Холма и смотрел, как солнце замерло над горизонтом — вечера были по-летнему длинными.

Ник вздохнула и встала рядом с Гарсия — он закрывал собой проход в Холм:

— Добрый вечер!

— Добрый… — согласился Гарсия, заходя в темноту холла и зажигая единственную лампу — за остальное освещение отвечал уже пес.

Ник обернулась на яркое алое солнце:

— Скучаете?

Гарсия не стал отнекиваться, признаваясь:

— Вы даже не представляете, насколько. Все вампиры мечтают хоть разок увидеть солнце и не сгореть. Это у нас в крови, это осталось от человеческой жизни — с восходом солнца уходят страхи. Только для нас солнце никогда не встанет. Наши страхи останутся непобежденными…

— Разве вампиры чего-то боятся?

— Мы тоже люди, у нас тоже есть страхи. Например, сойти с ума и стать чудовищем… Ваши психические болезни лечатся таблетками, наши только осиновым колом. А человеческая кровь, сводящая нас с ума, всегда под рукой, всегда ходит рядом и от общения с ней не отказаться.

Ник старательно мягко сказала:

— Когда-нибудь вампиры и эту свою слабость победят. Правда.

Гарсия рассмеялся, грустно и необидно:

— Эта слабость никогда, боюсь, не будет побеждена. Это связано с отказом от человеческой крови. Раньше вампиры не сходили с ума от её вкуса, но сейчас, когда перешли на