обвинения Петиции оказались чудовищным искажением правды и измышлениями фанатиков, охваченных ненавистью и жаждой уничтожения объектов этой ненависти, не должны ли мы точно так же отнестись к обвинению в том, что конверсо являлись тайными евреями? И более всего, как можно полагаться на обобщения подобных обвинителей? Если они могли прийти к заключениям вроде того, что евреи, обратившиеся к христианству, сделали это, чтобы «скрутить души и тела христиан», что конверсо составили «заговор», чтобы захватить в свои руки правительство Кастилии, и что часть марранов — идолопоклонники, то есть обвинениям, в основе которых нет ни крупицы правды, — не могли ли они сделать лживые обобщения по поводу тайного иудаизма марранов на основе некоторых фактических сведений? Допустим, что было обнаружено, что некие марраны «иудействовали» или исполняли какие-то еврейские обряды. Разве толедские обвинители не поспешили бы заявить, что все марраны или их большинство были тайными евреями и придерживались еврейских обрядов? Тенденция авторов Петиции преувеличивать обвинения и выдумывать, изобретать теории, подогнанные под их желания, или, точнее, под их политические и социальные цели, должна делать их обвинения в «широко распространенном иудаизме» среди марранов ничего не стоящими и не заслуживающими никакого доверия — хотя бы уже потому, что именно они их выдвигали.

И давайте запомним еще одно: сам по себе тезис о том, что марраны обратились в христианство с целью убийства или разорения «старых христиан», делает обязательным утверждение, что они оставались в душе евреями. Без этого утверждения не может быть объяснения ненависти, якобы испытываемой ими по отношению к «старым христианам», и их предполагаемого плана по уничтожению христианства. В тот момент, когда это утверждение отвергнуто, вся теория о заговоре марранов тоже должна быть отметена. Таким образом, мы видим, что кроме тенденции преувеличивать ошибки ненавистной партии — тенденции, характеризующей всю Петицию, — у ее авторов был еще один мотив в выдвижении обвинений в иудаизме марранов. Не может быть сомнения в том, что их сильнейший удар по власти Альваро и их весьма впечатляющее обращение к массам, а также их весьма эффективные средства по распространению страха, недоверия к королевской администрации и призыва к народу поддержать восстание заключался в их утверждении, что правительство Кастилии находилось в еврейских руках.

…И еще несколько мыслей

Мы детально проанализировали содержание толедской Петиции, предоставленной в мае 1449 г., потому что ее аргументы послужили основой для последующих заявлений толедских мятежников и потому, что она заключала в себе зерно дальнейшего развития, ушедшего далеко за пределы того, что волновало ее авторов.

Насколько нам известно, толедская Петиция была первым публичным выражением антимарранских чувств, которыми, как мы отметили, Испания была переполнена, однако ранее они были формально подавлены. Более того, это было первой сформулированной позицией по отношению к марранам и марранскому вопросу, занятой организованной группой испанского народа. В дополнение к тому, Петиция была первым выражением философии, проникшей в каждый аспект испанской жизни. Она явилась также началом яростной кампании, охватившей всю Испанию, которая неослабно продолжалась в течение нескольких столетий. Но превыше всего, она обозначила начало движения, достигшего кульминации в создании испанской инквизиции, и с ее помощью оно стало силой, повлиявшей на ход мировой истории.

Кто в то время мог приписать этому документу столь серьезные последствия? Общепризнанным ответом будет — никто. После того как толедский кризис закончился и город был умиротворен, этот мятеж казался событием локальной и временной значимости. Однако эта оценка неверна. Толедское восстание обозначило выход на поверхность подводного течения, превратившегося сперва в реку, а позже — в потоп.

Новое развитие ситуации проявилось также и в терминологии Петиции. Мы видели, что выражение «подданные короля» является на языке Петиции иным обозначением кастильского народа, но на самом деле представляет, хотя и в зачаточной форме, гораздо более развитую и современную концепцию. Во время непрекращающейся внутренней борьбы и ярко выраженного классового разделения общества Петиция, как бы не обращая внимания на старые конфликты между различными слоями кастильского общества, группирует их вместе под единым определением «подданные короля». Она говорит от имени дворян, бюргеров и тружеников (labradores), представляя их общей мишенью для врагов, то бишь марранов, и таким образом сводит их в одну общность. По существу, авторы Петиции пытались создать впечатление, что они представляют широкий фронт, объединяющий все классы испанского народа. Это, несомненно, было ложной претензией.

Но она служила «фактором» в общем стремлении к национальной унификации и самоопределению, потому что силы, устремленные к национальной идее в Испании, объединялись перед лицом «общего врага». Сперва это были мавры, затем евреи и мавры и, наконец, конверсо (в дополнение к маврам и евреям). В борьбе против «врагов» народа испанцы обрели свое национальное лицо. Альваро исчез с политической арены через несколько лет после толедского мятежа, внешний враг — мавры — был сокрушен через сорок лет после этого (в 1492 г.), и в тот же год были изгнаны евреи, но борьба против «скрытого врага», тайных евреев, а позже — против скрытых мусульман — продолжалась. Moriscos — крестившиеся мавры — были окончательно изгнаны около 1610 г., но война против «еврейских» конверсо тянулась еще два столетия. В некотором смысле мы видим здесь начало крестового похода, который широко распространился и был преисполнен решимости. И его знаменосцы придерживались идей Петиции, как догм старой религии.

II. «Толедский статут»

I

Если Петиция была первым выстрелом общественной кампании мятежников против марранов, «Толедский статут», выпущенный в Толедо 5 июня 1449 г., служил главным оружием в их борьбе. Но, как и в случае с Петицией, его влияние не ограничивалось только тем временем. Действительно, немногие документы XV в. могут сравниться с «Толедским статутом» в продолжительности влияния на конфликт между «старыми» и «новыми христианами». Мы отметили узкие цели «Толедского статута» и его политическую мотивацию[1032]. Теперь мы обратимся к его далеко простирающимся целям и к юридическим, религиозным и расовым обоснованиям, приведенным для его оправдания.

I. Юридические обоснования

Толедцы утверждали, что все их поступки характеризовались строгим следованием закону: их так называемые «мятежные» действия соответствовали закону и совершались для его сохранения и защиты, в то время как их враги, Альваро и конверсо, были постоянными правонарушителями[1033]. Так, они утверждали, что принятый ими антимарранский Статут был абсолютно «законным», так как он соответствовал законам, декретам и правилам, по которым управлялось королевство Кастилия. Более того,