ночам. А так… Ничего на самом-то деле, — лиса пожала плечами.

Глава 41: Память сожжённых

На второй день путешествия, ближе к вечеру, путешественники вышли из густого леса прямо к деревне. Она небольшая, всего на полтора десятка домиков, в которых проживают преимущественно полукровки. Что удивительно, среди них ходят двое стражников. Ну как ходят… Отдыхают. Что им делать в такой глуши? Но на самом-то деле они здесь точно не лишние, ведь в лесах бродят всякие существа, которые очень редко, но показываются на глаза крестьянам да забредают в деревню.

Так, во время странствия, Азек с Эмилией уже встретили одного вурдалака. Это существо когда-то было человеком, но после смерти совсем не похоже на разумное существо. Кожа облезает, гниёт всё тело. Пальцы превратились в длинные и острые когти, зубы выросли в два раза больше нормальных и все острые, нечеловеческие. Оно передвигается на четвереньках. По всей видимости, падаль кончилась, а отродье было голодным, раз решило напасть на двух случайных прохожих. Впрочем, это его и сгубило. Чародей не стал церемониться и при помощи нитей разрубил напополам тело отродья. А после этого сразу поджёг гнилые останки и пошёл дальше.

Впрочем, эта встреча в лесу никак не повлияла на дальнейший путь. И вот уже в деревне путешественники остановились. Эмилия договорилась с крестьянами насчёт ночлега и просто упала на кровать после целого дня пути. Скелет же неспешно подошёл к полкам, на которых, помимо всего прочего, затесалась какая-то небольшая книжечка. Это оказалась приключенческая повесть. Лич сел на стул и принялся читать.

— Нашёл занятие? — спросила девушка.

— Да, будет чем скоротать ночь.

— Поздравляю, что ли.

— Спасибо. Я, кстати, задумался о том, что не имею пока что ни малейших представлений о том, что делать с осколком Разбитого.

— "Н" — надёжный план. Ищем то, не знаю что, чтобы сделать с ним что-то неизвестно как, если я правильно поняла.

— Да, ты всё правильно поняла. Я даже не знаю, как будет выглядеть Разбитый. Думаю, на месте уже буду пытаться разобраться. Во всяком случае, Обскурус не могла соврать.

— Ты так в этом уверен? — на самом-то деле Эмилия не имеет поводов не доверять той, кто спас путешественников от теней. Она это сказала просто так, чтобы спутник опять сидел и думал, сомневался. Это кажется забавным.

— Да, там всё сложно, но врать она не станет.

— Ну и ладно.

На следующее утро Эмилия проснулась и начала собираться. Азек к этому моменту уже прочитал относительно небольшую повесть. На это ему потребовалось половина ночи в довольно-таки тусклом свете огонька. Но этого оказалось достаточно чтобы видеть всё словно днём. Да и глаза не устают, ведь их попросту нет.

Когда лиса наконец-то позавтракала, они оба отправились дальше. Крестьяне предпочли не спрашивать, почему чародей не присоединялся к трапезе. Впрочем, это мало заботит самого лича. Главное, что его воспринимают как полукровку, даже не человека. Это… Это куда проще в общении с простолюдинами. Маска ворона всё же создаёт некоторый образ. Хотя теперь в Херришкайт ещё меньше желания идти. Помимо того, что при обыске вся ложь будет раскрыта, так ещё и к полукровкам ужасное отношение.

— Подождите, вы ведь маг? — уже на выходе из деревни сзади подбежала какая-то молодая девушка, полусова с белыми перьями вместо волос. Она остановилась в метре от путешественников и, судя по отдышке, бежала с другого конца поселения.

— Допустим, — Азке обернулся и посмотрел на крестьянку. Одета бедно, в простую жёсткую одежду, впрочем, как и все.

— Пожалуйста, помогите, — лич посмотрел на лису, которая всеми своими глазами показывает, что не стоит соглашаться.

— В чём дело? — спросил скелет. Наёмница лишь разочарованно вздохнула.

— Мой муж после прогулки в лесу уже вторые сутки не спит, не ест.

— С подобными вопросами к жрецам и всяким травникам, а не нам, — перебила Эмилия.

— Но… — эти слова сделали местной жительнице больно. И так видно, что она на грани отчаяния, но пока что держится.

— Не будь столь радикальной, — возразил мертвец и посмотрел снова на полуптицу. — Я в подобных вопросах мало чем могу помочь, но могу попытаться.

— Это не всё. Рик художник, наша местная знаменитость. Он с момента возвращения домой стоит и пишет какую-то страшную картину, а я не могу никак его оторвать от этого. Рик сутками напролёт этим занимается! Он даже на слова не реагирует.

— Огреть сковородкой по затылку не пробовали? Говорят, помогает, — снова вмешалась лиса. Азек же тяжело вздохнул.

— Пошли, покажешь своего мужа, а там уже будет видно, смогу ли помочь, — последнему магу Небула Регно трудно отказать в подобном. Он чувствует себя на чужом месте и представляет боль собеседницы.

— Спасибо, большое вам спасибо, — крестьянка быстро повела путешественников к себе домой.

Жильё действительно расположилось на другом конце деревни. Оно ничем не отличается ото всех других, да и внутри не особо богаче. Разве что имеется пара картин, по всей видимости, местного производства. И в одной из комнат стоит другой полукровка с белыми перьями вместо волос и по всей шее, у него даже вместо нормального рта клюв совы.

Мужчина неспешно, словно его дёргают за ниточки, делает мазки на холсте. Картина… Она действительно специфическая получается. Вся в красно-чёрных красках и содержимое не до конца понятно. Другие картины передают реалистичное изображение пейзажей, а эта какая-то сумбурная. Непонятно, можно ли назвать это импрессионизмом или чем-то подобным. Это какой-то хаос, в котором просматриваются общие черты. Словно что-то тёмное тянется к центру, а везде то ли кровь, то ли языки пламени. И посреди этой красной мазни затесалась более тёмная фигура с дырой в груди на месте сердца.

— Вот и стоит он так сутками напролёт, — печально сказала жена. — Вообще ни на что не отвечает. А я ведь волнуюсь.

— Если я скажу закрыть глаза, ты сделаешь это? — Азек задумался. Очевидно, что проблема связана или с картиной, или чем-то подобным.

— Почему?

— Я не хочу, чтобы кто-то видел то ужасное, что произошло с моим телом, — чародей сделал пару шагов к крестьянину и открыл своё сознание для восприятия магии.

Увиденное не сильно удивило мага. Большая часть магической энергии исходит от картины. Сам творец вкладывает в неё свою ману. Невольно и в совсем небольших количествах, но час за часом, сутки за сутками эффект накапливается. От самого мужчины тоже тянется слабый магический след куда-то вдаль. Азеку сложно определить, к какому аспекту это относится. Он просто не знает, что это такое.

— Только пожалуйста…

— Хуже ему не сделаю, — успокоил