есть... Ну, тут в меру фантазии, моя, например, не раскорячивается так, чтоб объяснить, кому ты зачем нужен.

Хастред как раз натягивал кольчугу и из недр ее гукнул сочувственно.

- Вот такие, сударь, новости — они за «а вот зато!...» не сойдут, хоть убейте, - плаксиво возразил боярин. - Понимать же надо, что хорошие новости — это навроде того, что мол сидит уважаемый человек, в ус не дует, кушает рыбку там слабосоленую или смотрит на портреты благородных предков, а тем временем у него поприбавилось... имущества там, веса в обществе, настроения. А какой тиуну прибыток от того, что под боком у него сыскался вредоносный предатель? Напротив, одни убытки, придется всем объяснять, почему за годы его не разоблачил. А то еще выяснится, что за тем кнезом стояли люди серьезные, а разве же серьезные люди ставят на посты злодеев? Назреет конфликт, и угадайте, кого на растерзание выдадут, коли выяснится, что тиуну недосуг с теми людьми ратоборствовать!

Чумп погрузился в гадания, хотя боярин изо всех сил ему подсказывал, то значительно оглаживая свою бородку, то поигрывая бровями, а то даже тыча себя во впалую грудь кривым пальцем.

- Затрудняюсь ответить, - изрек наконец ущельник. - Эти ваши политические игрища не для слабых умов, как я погляжу. И все еще не вижу, чем ты, достопочтенный боярин, с нами за помощь собираешься рассчитываться.

- А? - переспросил Феодул растерянно.

- Ну, ты ж понимаешь, по долгу службы за тобой только рыцарь бросился... как ты только что любезно объяснил, не из большой личной преданности, а чтобы тиун попреками не завалил по самую маковку. Вот этот еще, - Чумп с подозрением бросил взгляд на Альция, оценив посадку на том штанов. - За посохом своим, но ему по пути было. А мы с другом могли бы сразу мимо... и, Стремгод мне свидетель, нам бы и стоило отказаться, заняться своими делами.

Хастред покивал для солидности, хотя сильно сомневался, что кнез дозволил бы им остаться и отсидеться в его крепости, а под шумок обнести сокровищницу. Хотя, вполне возможно, так было бы гораздо удобнее для всех участников.

- Помилуйте, сударь! Чего ж вы с меня хотите, и так догола обобранного?

- Штаны дело наживное, а вот клич кинуть от имени представляемого вами тиуна... - Чумп озадаченно моргнул, глядя на кислую ухмылку Хастреда. - Эй, чего тебе не так?

- Ты ж сам говорил, никто за нас нашу работу не сделает.

- Так только для того и нарушаю баланс, ввязываясь в чужую работу, чтоб прогнуть зловредную карму и вытрясти с нее воздаяние. Мы кому-то пособим, а кто-то пособит в ответ и нам.

- От имени тиуна вещать себе дороже, да и было бы для кого, - уныло вразумил боярин. - Люди кнеза уж вестимо его слушать будут, а не иных, пусть и высших чинов. Старинное правило, про «вассал моего вассала»... к тому же тиуна они отродясь не видали, а кнез свой, рядом, на березе вздернуть или четвертовать — с него станется.

- То есть мы совсем уж зря кровь проливали, - насупился Чумп. - Да, я тоже пролил, до крови задницу стер о седло, пока доскакал. Всего успеха — один мужик, непонятно зачем надобный.

- Делай добро и бросай его в воду, - подал трепетный голосок Альций, который мигрировал по каверне, стараясь держаться подальше ото всего, что его пугало; а поскольку пугало его ровно все — зловещий оборотень, циничный Чумп, окровавленный Хастред и феодуловы выхлопы (способные сделать честь любому коровьему стаду на выпасе) — то мотало беднягу по всей площади, нигде не давая найти покоя.

- Я сейчас тебе добро сделаю, - кротко пообещал Чумп, и мажонок с тихим писком выметнулся в коридор, в более-менее приемлемую компанию рыцаря. - Ишь какой, в воду бросай. Поглядел бы я, как он свое добро в воду... или в огонь... или хотя бы в медную трубу запихнуть отважится.

- Добра не напасешься, - подтвердил Хастред. - Но и ты прекращай бухтеть. Если в чем боярин и прав, так это в том, что возможности у него ныне ограничены. Даже первенца, как зловещие ведьмаки, с него не востребуешь — уже отстрелялся давно.

- На государственной службе здоровье подорвал, - попытался Феодул объясниться с достоинством, но смекнул, что не выходит, и оставил неловкую тему. - Однако же если чем могу выразить свою благодарность, не усугубляя своего и так плачевного положения — дайте знать, за мною не заржавеет.

Чумп брезгливо от него отмахнулся, сдвинул оружейную стойку и приступил к изучению стены за ней. На взгляд Хастреда, стена была как стена, никаких явных признаков потайной двери — однако же сама суть потайной двери в том, чтоб не сильно выпячиваться. Ущельник деловито простучал рукояткой ножа по контуру, оглядел с хмурой рожей весь периметр, понажимал в разных местах, но стена сдаваться так просто не пожелала.

- А и чего это я, - проворчал Чумп уязвленно. - Нашел где искать потайные механизмы. Ну-ка, навались сюда силой.

- Я, между прочим, ранетый, - в машинальной попытке сыграть тот образ, что Тайанне со свойственной ей ядовитостью называла «герой с раной», Хастред даже от обычной своей грамотной речи отступился и только потом понял, что палится.

- Ну я ж не зверь, - успокоил его Чумп. - Ты вались той стороной, что поцелее. А в уже и так ранетую я тебя для вящей прыти потыкаю ножиком.

С него станется, сообразил Хастред. Чумп на глазах выпадал в самое сумеречное свое состояние; такое с ним случалось, когда он обдумывал и не мог решить какую-то задачку. А учитывая, что задачки для него делились на две категории — ему неинтересные, и стало быть неактуальные, и интересные ему, а потому давно и мастерски освоенные — случалось с ним такое нечасто. К счастью. Гоблин в помраченном состоянии — это гоблин в восьмой степени, а столько гоблинства на точку пространства можно приравнять к зачаткам катаклизма.

Стена дрогнула, когда Хастред бухнул в нее здоровым левым плечом, и стало понятно, что тут и впрямь не сплошная каменная твердь, а нетолстая перегородка, за которой пустота. Надавил еще, дверь затрещала по всей поверхности, отступил на шажок, ударил плечом — хруст усилился, отступил для удара снова...

- Аааа, вон оно, - брякнул Чумп, пытливо наблюдающий за его стараниями, и вытянутой ногой наступил на