его распоряжении силы и пространство. Справедливость подобных упреков всецело проявилась в августе 1919 г. на Курском направлении. Да, генерал В. З. Май-Маевский сумел оперативно создать ударные группировки на флангах вбитого в расположение его армии и угрожавшего Харькову клина, но вот для обеспечения левого фланга и тыла ударной группировки, наступавшей со стороны Белгорода, сил явно не хватало. Белым пришлось прибегнуть к сверхчеловеческим усилиям для прикрытия добровольцев, атаковавших правый фланг В. И. Селивачева. Однако нельзя все время для достижения успеха делать ставку только на доблесть и сверхчеловеческие усилия своих войск.

12 сентября, когда 1-й армейский корпус по всему фронту перешел в наступление, 14-я армия нанесла удар в районе Бахмача на фронте 5-го кавалерийского корпуса. После упорных боев этот город оказался в руках красных[154]. Неудача 5-го корпуса пришлась по времени на период боев в районе Писаревки, расположенной в 65 км к северо-западу от Харькова.

Таким образом, переход генерала А. П. Кутепова в наступление совпал с успешными для красных операциями в районе Бахмача и Конотопа. Впрочем, кавалерия генерала Я. Д. Юзефовича быстро сумела выправить положение и перехватить инициативу у противника[155].

На фоне активных действий красных на Курском направлении и в районе Мирополья, угрожавших левому флангу и даже тылу 1-го армейского корпуса, В. Н. Егорьев в начале сентября требовал от В. И. Шорина продолжения наступательных действий, настаивая на активном движении Особой группы в направлении на Калач.

Однако к середине сентября наступательный потенциал 9-й и 10-й армий был исчерпан, и никакие директивы не могли заставить их проводить активные операции[156]. Вероятно, в первых числах сентября командование Южным фронтом не отдавало себя отчета в том, что наступление Особой группы В. И. Шорина провалилось: донцы и кубанцы прочно удерживали фронт на Дону и под Царицыном. Группа В. И. Селивачева потерпела поражение и отходила. Попытки красных контратаковать в районе Курска, Суджи, Бахмача и Конотопа не привели к успеху. Лишенная необходимых резервов, но окрыленная победой Добровольческая армия готовилась к удару в направлении Курск — Орел — Воронеж и далее — на Тулу и Москву.

Рейд генерала К. К. Мамонтова в оценках красных и белых. Ввиду того что боевые действия казаков за линией красного фронта требуют отдельного исследования, ограничимся взглядом на мамонтовский рейд советских и белогвардейских военных историков и ветеранов.

В эмигрантских источниках нет однозначной оценки действий генерала К. К. Мамонтова. Рейд, по мнению начальника оперативного отдела штаба Донской армии полковника В. В. Добрынина, мало отразился на положении дел на фронте, поскольку генералу К. К. Мамонтову надо было двигаться не на юг, а на Москву[157]. Такого же мнения придерживался и генерал А. Г. Шкуро.

Генерал А. И. Деникин на страницах своих «Очерков» вспоминал, что генерал К. К. Мамонтов должен был оперировать в направлении Воронежа для выхода в тыл лискинской группе красных (то есть казаки должны были выйти в тыл 9-й армии, наступавшей против 3-го Донского корпуса) и содействовать ее поражению. Однако генерал К. К. Мамонтов под предлогом дождей, вызвавших распутицу, вопреки приказу Главнокомандующего, пошел на север, оперируя в глубоком тылу противника, взял 18 августа Тамбов, а затем последовательно Козлов, Лебедин, Елец, Грязи, Касторную и 29 августа — Воронеж.

В красном тылу казаки уничтожали склады, разрушали железнодорожные мосты, нарушали связь и распускали по домам мобилизованных. Генерал К. К. Мамонтов даже вывел к белым целую бригаду крестьян-добровольцев. Однако донцы в результате рейда были обременены огромной добычей, поэтому не могли развивать наступление в Лискинском направлении.

Вместо рейда по тылам 8-й и 9-й армий генерал К. К. Мамонтов, вопреки директиве Главнокомандующего, повернул на запад и в районе Короткова 18 сентября соединился с корпусом генерала А. Г. Шкуро[158]. Последний вспоминал о распущенности казаков и беспорядке в их рядах, полагая, что единственной целью последних было добраться до родных хат.

Примечательно, что ехавший на машине генерал А. Г. Шкуро не мог в течение двух часов обогнать обозы мамонтовцев[159]. Надо заметить, что распущенность казаков представляла для белых не меньшую угрозу, чем большевистские войска. По словам создателя Донской армии генерала П. Н. Краснова, писавшего о себе в третьем лице: «Донской атаман не боялся побед Красной армии, но он боялся разложения Донской армии»[160].

Наиболее жестко критиковал действия казаков генерал П. Н. Врангель. Барон осуждал донского генерала за то, что тот, имея в распоряжении прекрасную конницу, избегал боя. Генерал П. Н. Врангель считал действия мамонтовцев не только неудачными, но и преступными[161].

Полковник В. В. Добрынин менее категоричен в оценке действий К. К. Мамонтова (возможно, в данном случае сыграла роль казачья солидарность), полагая при этом, что следствием рейда стало выдвижение С. М. Буденного к Воронежу и формирование красной конницы[162].

Как это ни парадоксально будет звучать, но именно рейд генерала К. К. Мамонтова сыграл, возможно, в будущем определяющую роль в последующем поражении белых (в октябре — ноябре 1919 г.). Когда 1 октября 1919 г. начался новый рейд донской конницы по тылам Южного фронта, С. М. Буденный (думается, памятуя о последствиях первого рейда) по собственной инициативе двинул свой корпус против казаков из района Богучара[163]. В случае если бы этого не произошло, Конный корпус завяз бы в боях против Донской армии и казачья конница сумела бы прорваться на левом фланге Южного фронта в районе Воронежа.

Советские военачальники, в отличие от своих противников, более положительно характеризуют действия казачьей конницы в красном тылу. Вполне вероятно, их позитивная оценка рейда генерала К. К. Мамонтова связана с упоминавшимися уже дискуссиями по поводу формулирования основных положений большевистской военной доктрины. Надо полагать, что красные командиры считали важным показать на примере рассматриваемого здесь рейда эффективность действий хорошо подготовленной кавалерии во вражеском тылу.

Н. Е. Какурин в целом высоко оценивал рейд донцов, отмечая, что 16 августа была порвана связь Тамбов — Козлов — Вольск, где находился штаб группы В. И. Шорина, вследствие чего управление ей временно взяло на себя главное командование[164]. Генерал К. К. Мамонтов же нарушил управление армиями фронта в самый ответственный момент, когда армии Южного фронта перешли в наступление[165]. При этом Н. Е. Какурин не сообщает о роспуске донцами мобилизованных, однако отмечает попытку казачьего генерала сформировать Тульскую дивизию с включением в нее офицеров, принятых на службу в результате мобилизации, но это импровизированное формирование, по словам Н. Н. Какурина, не могло быть надежным[166].

Наиболее яркая и нелицеприятная для красных оценка рейда с советской стороны дана в работе А. И. Егорова. Хотя действия казаков, по словам этого военачальника, не привели к непосредственному поражению красных, но они все же нарушили управление армиями фронта. На некоторое время группа В. И. Шорина потеряла связь с командованием Южного фронта. Генерал К. К. Мамонтов заставил штаб В. Н. Егорьева метаться между Козловом и Орлом, что в еще более значительной степени усложнило управление фронтом. Кроме