на Южном фронте оказался безусловно ложным в самой своей основе. Поражения войск Южного фронта следует объяснять в первую очередь непродуманностью основного замысла наступления.

Л. Д. Троцкий справедливо считал, что в основе большевистского плана лежало отождествление опасности, исходящей от Добровольческой армии, с донским и кубанским казачеством. Это отождествление, по мнению советского наркома, имело больший или меньший смысл, пока Ставкой и военно-политическим центром А. И. Деникина была столица кубанского края Екатеринодар, а пределом его успехов — восточная граница Донецкого бассейна и Северный Кавказ.

Это было в 1918 — начале 1919 г., когда казачество являло заинтересованность в союзе с Добровольческой армией, необходимой кубанцам для освобождения их родных станиц от большевиков. Однако после прорыва ВСЮР за границы донских и, еще ранее, кубанских казачьих областей отождествление целей различных белогвардейских военно-политических группировок становилось неверным.

Дело в том, что А. И. Деникин неизменно ставил перед своими войсками наступательные задачи, обусловленные стремление добровольцев освободить Москву. Донцы и кубанцы, как уже не раз нами отмечалось, в этом плане были сепаратистами, не желавшими, в массе своей, выносить боевые действия за пределы родных станиц. С продвижением армий А. И. Деникина в Донецкий район и на Украину элементарные, как полагает Л. Д. Троцкий, соображения подсказывали красным стратегам необходимость отрезать выдвинувшиеся на запад силы добровольцев от их первоначальной базы — казачества.

Удар на Харьков — Таганрог или Харьков — Бердянск, по мнению советского наркома, представлял собою наиболее короткое направление по территории, населенной не казачеством, а рабочими и крестьянами, и обещал наибольший успех с наименьшей затратой сил.

Здесь необходимо отметить, что Л. Д. Троцкий преувеличивает большевистские настроения рабочих и, тем более, крестьян Украины и Донбасса. Навряд ли все местное население названных областей страстно ожидало возвращения советских войск с их революционным террором, грабежами и насилием.

С точки зрения Л. Д. Троцкого, даже в случае успешного разгрома Добровольческой армии казачество в значительной своей части оставалось бы враждебным большевикам, и ликвидация специально контрреволюции на Дону и Кубани оставалась бы самостоятельной задачей. При всей своей трудности — это местная задача, и войска Южного фронта могли бы и имели бы полную возможность разрешить ее во вторую очередь.

Замечание совершенно справедливое. Необходимо отметить, что, когда поздней осенью 1919 г. ВСЮР стали терпеть поражения и отступать на юг, донцы и особенно кубанцы не проявили достаточной стойкости при защите своих станиц, и даже более того, кубанцы заняли по отношению к добровольцам нейтрально-враждебную позицию.

Л. Д. Троцкий не без основания отметил истощенность Дона, как базы, питающей людскими и сырьевыми ресурсами южнорусскую контрреволюцию. Действительно, большое число донских казаков погибло в непрерывных боях на кровавых полях Первой мировой и Гражданской войн, в ходе расказачивания, если быть более точным — геноцида.

Что касается Кубани, то она, по справедливому мнению Л. Д. Троцкого, находилась в оппозиции к А. И. Деникину. Прямым наступлением на Кубань армии красного Южного фронта примирили бы кубанцев с деникинцами. Но вот удар большевистских войск на Харьков — Таганрог, который отрезал бы добровольческие войска от Кубани, дал бы временную опору кубанским самостийникам, создал бы временное замирение Кубани в ожидании развязки борьбы с войсками А. И. Деникина на Северском Донце и на Украине.

Прямое наступление по линии наибольшего сопротивления оказалось, как и было предсказано, целиком на руку А. И. Деникину. Казачество Вешенской, Мигулинской, Казанской станиц поголовно мобилизовалось, памятуя о страшном красном терроре. Станичники поклялись, по выражению Л. Д. Троцкого, не сдаваться большевикам. Таким образом, самим направлением движения армий Южного фронта советские стратеги доставили А. И. Деникину значительное количество бойцов.

Для анализа большевистского оперативного плана Л. Д. Троцкий полагает нелишним посмотреть на его результаты. Южный фронт получил такие силы, какие никогда не имел ни один из фронтов: к моменту наступления на Южном фронте имелось не менее 180 тысяч штыков и сабель, соответственное количество орудий и пулеметов.

В результате же полуторамесячных боев, пишет «Лев революции», красные имеют в качестве результата жалкое топтание на месте в восточной половине Южного фронта — под Царицыном, и тяжкое отступление, гибель частей, расстройство организации в западной половине — Ударная группа В. И. Селивачева.

Другими словами, по мнению Л. Д. Троцкого, положение красных на Южном фронте к сентябрю 1919 г. стало еще хуже, чем было в тот момент, когда командование приступало к выполнению своего априорного плана. По словам красного наркома, было бы ребячеством закрывать на это глаза. Далее Л. Д. Троцкий отмечает, что попытки красных стратегов свалить ответственность на плохое состояние армий Южного фронта, организацию аппарата и прочее являются в корне несостоятельными. Войска Южного ни в каком отношении были не хуже армий Восточного фронта.

8-я армия вполне равнялась по численному составу и материальным ресурсам 5-й. Более слабая 13-я армия по боевому потенциалу стояла не ниже 4-й. 9-я армия находилась примерно на том же уровне, что и 3-я. В значительной мере эти армии строились одними и теми же работниками, и для всякого, кто наблюдал эти армии в периоды их удач, как и неудач, чрезвычайной фальшью звучат речи о каких-то организационных и боевых различиях Южного и Восточного фронтов.

Верно лишь то, полагает Л. Д. Троцкий, что А. И. Деникин несравненно более серьезный враг, чем А. В. Колчак. Замечание справедливое, хотя бы уже потому, что А. И. Деникин профессиональный офицер сухопутной армии, хороший тактик. А. В. Колчак — ученый и моряк, слабо знакомый со всеми тонкостями планирования и проведения операций сухопутных армий.

Кроме того, адмирал не сумел найти хорошо начальника штаба. Стратегическим планированием у него занимался полковник Д. А. Лебедев, который явно не справился с возложенными на него обязанностями. К сожалению, А. В. Колчак не привлек к стратегическому планированию по-настоящему талантливого специалиста генерал-лейтенанта барона А. П. Будберга.

Дивизии, как пишет Л. Д. Троцкий, перебрасывавшиеся с Восточного фронта в распоряжение В. Н. Егорьева, отнюдь не оказывались выше дивизий Южного фронта по своему качеству. Это относится целиком и к командному составу. Наоборот, в первый период дивизии Восточного фронта оказались по общему правилу, как выражается Л. Д. Троцкий, слабее, пока не приобрели сноровки в новых условиях против нового врага.

Но, рассуждает «Лев революции», если враг на юге сильнее, то и красные войска были несравненно сильнее, чем были когда-либо на каком-либо из фронтов. Поэтому причины неудачи необходимо искать целиком в оперативном плане. Войска Южного фронта, нанося свой главный удар, пошли по линии наибольшего сопротивления, то есть части средней устойчивости направили по местности, населенной сплошь казачеством, которое не наступает, а упорно обороняет свои станицы и очаги.

По мнению Лейбы Давидовича, атмосфера «народной донской» войны оказала расслабляющее влияние на большевистские части. В этих условиях деникинские танки, умелое маневрирование и прочее оказываются в белых руках колоссальным преимуществом. В данном случае, видимо, невольно Л. Д. Троцкий, наряду с оперативной, называет еще одну причину неудачного наступления красных —