— Точно. Меня уж спрашивали. Парень-то явно не в себе.Чудной какой-то, вроде глухой… Где-то я его раньше видела, а вспомнить не могу.Наверное, уже приходил к кому-то.

— А как он выглядел? — не унималась я.

— Ну… как выглядел… невысокий, крепкий… не разглядела яего… куртка на нем кожаная… Бог знает, с чего я взяла, будто видела его раньше.Но ведь видела же… наверное, к Новиковым приходил, у них мальчишка летсемнадцати, так шляются целыми табунами и без конца в нашем дворе, другогоместа им нет…

Появившаяся во мне надежда мгновенно угасла — милиция парнемнаверняка интересовалась, незачем воображать себя Пинкертоном и соревноваться сними.

Макс вновь подбежал к хозяйке, а я, простившись, направиласьк подъезду. Стоило заглянуть в квартиру хотя бы для того, чтобы доказать самойсебе: я не боюсь.

Я прошла на кухню и, выдвинув верхний ящик стола, посмотрелана нож: пластмассовая ручка треснула и раскрошилась, нож представлял собойобломок сантиметров десять длиной. Не могла я поверить, что такой штукой можноубить человека. О ноже следователь меня расспрашивал. Насколько мне известно,орудие убийства не найдено, значит, мой нож ни в чем не повинен… Не об орудииубийства я сейчас должна думать, а о том, как Акимов попал в мою квартиру.Дурацкая записка не давала мне покоя. Кто мог ее написать?

В этот момент раздался звонок в дверь. Я от неожиданностиподпрыгнула, а потом разозлилась на себя за испуг, решительно направилась кдвери. В последний момент я все-таки посмотрела в глазок и увидела девушку впестрой косынке, после чего распахнула дверь.

— Здрасьте, — нараспев сказала девушка, оглядевменя снизу доверху. Ей было лет восемнадцать, темные джинсы, куртка, туфли наплатформе, дешевая косметика и неизменная жвачка во рту. Я не моглапредставить, что ей от меня нужно, но ответила:

— Здравствуйте. — И стала терпеливо ждать, чтопоследует за этим.

— Вы это… Ленку не видели? — спросила она.

— Какую Ленку? — теряясь в догадках, янахмурилась.

— Соседку вашу. — Она кивнула на дверьслева. — Я это… с работы… Она на работу не ходит. Звонили, никого… Кудаона делась?

— Видите ли, я не живу здесь, у меня ремонт…

— А-а… вы, это… если увидите ее, скажите, пусть наработу звякнет.

— А где она работает? — не знаю, с какой статизадала я вопрос.

— На почте. У нее и раньше загулы были. Не объявится —выгонят.

— Может быть, она в больнице? У нее есть родные?

— Не-а… мать у нее умерла, давно уже… вроде пьяница… аЛенка чокнутая, на работу не ходит… А жить на что?

— Она тоже выпивает? — спросила я.

— Ленка? — удивилась девушка. — Не-а, онашибко верующая, но с башкой у нее проблемы. Ладно, в случае чего, передайте.Девушка начала спускаться по лестнице, а я закрыла дверь. Постояв немного,взяла сумку и покинула квартиру.

К себе я возвращалась в подавленном настроении. Необходимоподумать о переезде, хорошо хоть мебель перевозить не надо, но и без того вещейнаберется… Олега арестовали… Это же глупо. Женщина его видела… Выходит, умилиции никаких зацепок, если они его взяли…

Лишь только я вошла в квартиру, как зазвонил телефон.

— Где ты была? — истерично спросила Ольга. —Я тут с ума схожу.

— С какой стати? — удивилась я.

— Есть новости?

— Откуда?

— Что ты дурака валяешь. Ты сказала, что арестовалиОлега, а зачем тебе акимовский шофер? Ты хотела приехать…

— Времени нет: мне надо собрать вещи.

— Хочешь, я приеду и помогу тебе?

— Ты же болеешь, и я совершенно не настроена заниматьсяразговорами.

— Ты не хочешь со мной разговаривать? — В ееголосе послышались слезы.

— Что за черт в тебя вселился? — удивиласья. — Ты беременна? Что это за истерика?

— Не знаю. — Ольга замолчала, я видела мысленнымвзором, как она крутит телефонный провод в руке и кусает губы. — Ябоюсь, — вдруг заявила она. — Кто-то его убил.

— Я тоже боюсь, но я его не убивала, и уверена, Олегтоже. Остается надежда, что твои товарищи по работе разберутся.

— Ты не представляешь, сколько всякой грязи…

— Представляю, — вздохнула я. — Может, мнеповезет и убийцу найдут раньше, чем все это выплывет наружу.

— Непременно докопаются, — зло заметилаОльга. — На это они мастера, нет бы убийцу поймать. Кто, по-твоему, этоможет быть? — Продолжать разговор мне не хотелось, а обижать Ольгу темболее.

— Жена? — вздохнула я, Ольга задумалась.

— Почему бы и нет?

— Как-то в это не верится.

— А во что тебе верится?

— Кончай, Ольга. Пойду собирать свое барахло.

Мы простились, но, вместо того чтобы начать сборы, я села надиван и уставилась в пол. Ольга нервничает… Я бы тоже нервничала, случись с нейтакое… И все же… Конечно, за любимую подругу переживаешь, как за саму себя, ноэто уж слишком. Ольга едва не упала в обморок, когда мы со Славкой пришли исообщили о том, что Акимов погиб… Уж не думает ли подружка, что я в самом делеего укокошила? Ей наши отношения известны, она знает, как я восприняла попыткиАкимова вернуть былую любовь. Разумеется, я очень хотела, чтобы он оставил меняв покое, но не до такой же степени, чтобы пырнуть человека ножом. Не может онадумать иначе… Я прилегла и вновь начала размышлять о записке, о том, как Акимоввошел в квартиру…

— Черт, — выругалась я минут через двадцать ипосоветовала себе заняться делом. Достала заранее приготовленные коробки истала укладывать вещи. Однако размышлять продолжала, во мне зрела убежденность,что если я узнаю, кто написал записку, то с легкостью смогу назвать убийцу.Чего проще: тот, кто заманил Акимова в мою квартиру, и есть убийца или егосообщник.

Игра в детектива меня здорово утомила: стоило моей головекоснуться подушки, как я сразу же уснула, но и во сне видела Акимова,окровавленные ножи, фокстерьера и зареванную Ольгу, которая качала головой иповторяла: “Не стоило его тебе убивать”.

Проснулась я в холодном поту от звонка в дверь. Взглянула начасы: половина восьмого.

~ Кто в такую рань, — ворчала я, направляясь вприхожую.