Я не могу, я же не робот, не кукла… хотя, кукла, самая натуральная. Глупая, самонадеянная кукла.

Неожиданно случается то, чего я бы ждала от Игнашевского меньше всего, вернее, не ждала вообще — он меня обнимает, прижимает к себе и снова гладит по голове. Какого черта?

Не знаю, что на меня нашло. Не знаю, отчего стало так погано, но первая же реакция на её слезы — это прижать к себе Еву, крепко прижать. Я старался быть аккуратным, даже нежным, хотя я совсем не нежный и не аккуратный, мне нравится напор, грубость. Почему же ее так накрыло? От слова «должна»? Ну да, по условиям договора она должна быть послушной, податливой и сговорчивой. Тем более я видел ее взгляд с поволокой. А как эта кошечка вцепилась мне в волосы? Как без какого-либо стыда прижала меня к себе, как начала сжимать бедра? До оргазма ей не хватило всего-то пары секунд. И тут раздался стук в дверь. Ну, испугалась, сбилась, однако что стоило включиться в игру обратно? Вместо этого Краснова предпочла разразиться горькими слезами, будто ее поимели тут в особо изощренной форме.

Спустя минут пять отпускаю Еву, благо, слезы подсохли, затем беру платье и сам надеваю на нее.

Так, молча, и покидаем уборную.

По пути домой все думаю, стоит ли сегодня «наказывать» её? У девчонки чуть не случилась истерика, а значит, толку от игры не будет никакого, как и удовольствия. Пусть передохнет. Да и мне не помешает. Ее слезы убили какое-либо желание напрочь. Хотя меня сложно сбить с толку, как правило. Но сегодня видимо случилось исключение из правил.

Когда машина останавливается у крыльца, из дома выходит прислуга, они тут же достают из багажника покупки, и я велю их отнести в комнату Евы. Сама Краснова продолжает сидеть в тачке.

— Можешь выходить, — стучу по крыше. — Все враги капитулировали, пусть свободен.

Девчонка как дикий зверек выбирается из машины, осматривается. У меня такое ощущение, будто с каждым новым днем она только глубже забивается в раковину, вместо того, чтобы наоборот, осваиваться, смелеть. Н-да, скоро придется насильно выковыривать этого рапанчина из «домика». Надеюсь, после первой ночи дела наладятся. Все-таки в первый раз мне придется проявить максимум внимательности и осторожности, иначе створки захлопнутся с такой силой, что, не разбив, добраться до мягкой сердцевинки не получится, а я очень хочу добраться до сердцевинки, прямо-таки жажду. Ведь она такая вкусная. Что там! До сих пор в носу стоит запах куколки, незабываемый, стойкий, полностью соответствующий моим предпочтениям. И член со мной согласен как никогда. Даже дергается, будто кивать пытается.

Ева идет в направлении двери понурая с опущенными плечами, а я очередной раз хочу сорваться с места, подойти к ней и прижать к себе. А еще мне нравится гладить ее по волосам. До Красновой такого желания не возникало. Кукол я просто трахал в разных позах во время разных игр, добивался их покорности, но тут что-то идет не так, я это чувствую. Взять хоть уборную, там я хотел не сам кончить, а чтобы она кончила и сделала это громко, чтобы тело ее содрогалось от удовольствия, чтобы она смотрела на меня с одной стороны дико, а с другой — благодарно.

Возможно, полугодовой перерыв сделал свое — я истосковался, тупо истосковался. К тому же Ева нетипичная для меня кукла, вот и переклинило. Когда начнем активно трахаться, с меня эта блажь сойдет, однозначно сойдет. К девкам я не проникаюсь, не порхаю над ними, тем более, не люблю их, я их покупаю, потому что они всегда себя продают. И Краснова продала. Это самое главное — она тоже, как и все, пришла продать себя. Я не встретил ее случайно на улице, не перехлестнулся с ней в аэропорту или в ресторане, Ева целенаправленно пришла себя продать, потому что надоело жить в нищете. И понять ее можно. Все соцсети, инстаграм пестрят фотографиями красивой жизни, где загорелые лоснящиеся кобылки возлежат на диких тропических пляжах или сидят в европейских кафешках после продуктивного променада по бутикам, или улыбаются, сидя на палубе дорогой яхты, тачки, самолета, вертолета — нужное подчеркнуть. Естественно после такого тяжко воспринимать нормально свое нищенское существование, особенно осознавая свою природную привлекательность.

Ева красивая, молодая, а, как известно, молодость — «продукт» скоропортящийся. И пока есть шанс зажить лучше, чем есть, почему бы им не воспользоваться? И хорошо, что есть мужики это понимающие.

Чтобы немного прийти в себя, отправляюсь на задний двор. Завтра тяжелый день, две встречи, от результата которых будет зависеть бюджет компании на предстоящий квартал. Десять лет назад я с двумя институтскими приятелями — такими же авантюристами, открыл небольшую фирму по закупке и перепродаже полимеров из Кореи. Все начиналось с мизерных объемов, с риска, с вложений того немногого, что у нас было, с кредитов, конечно же. Но бизнес заработал, правда, пережив несколько опасных стадий, тем не менее, заработал. Вскоре мои приятели подались в другие отрасли, я же выкупил контрольный пакет акций и замкнул все на себе. Но, несмотря на штат высококвалифицированных профессионалов, по сей день предпочитаю значимые сделки контролировать лично. Даже корейский выучил, после чего дела пошли еще лучше. Заскоки менталитета никогда нельзя списывать со счетов, в бизнесе много ритуалов, много правил, особенно, когда работаешь с иностранными партнерами.

Мысли о работе привели в чувства, отрезвили. Вот теперь можно в постель. Однако подняться на второй этаж мне помешала одна маленькая обиженная куколка, которая должно быть уже спит, а может, и нет. И, несмотря на данное себе обещание не тревожить ее больше, тотчас нарушаю его.

В комнату захожу тихо, так же тихо подхожу к кровати. Да, Ева спит… и я буду не я, если не посмотрю, как она спит. Тот самый язык тела. По позе, выражению лица во время сна можно о многом сказать.

Ох, как же зря я нарушил данное себе обещание…

Девчонка спит под одеялом, причем вся, только макушка торчит с одной стороны и пятки — с другой. Завернулась, как сосиска в тесто. Опускаюсь на корточки у изголовья, осторожно приподнимаю одеяло. Спит она на боку, из-за чего видна лишь половина кукольного личика. Пухлые губы разжаты, веки подрагивают, иногда малышка хмурится. А спит крепко. Тогда подаюсь вперед. Боже, от нее снова пахнет ежевикой, как в первый день. Видимо гель для душа или лосьон для тела. Запах этот возвращает туда — в гостиную, где я перекинул Краснову через спинку дивана и отшлепал. Кстати, она ведь должна спать безо всего, таково одно из условий договора. Вот сейчас и проверю, насколько исполнительная моя Барби. Стягиваю одеяло до середины спины, отчего Ева всхрапывает и переворачивается на спину. Да, она девочка исполнительная. Тотчас взору является обнаженная грудь, которую я с недавнего времени боготворю. В штанах мгновенно становится тесно и, кажется, у меня повышается температура, аж в жар бросает. Такое со мной бывает, когда желание резко подступает. Я хочу эту малышку так, что еще чуть-чуть и плюну на оставшиеся данные себе обещания.

Эти нежные набухшие соски прямо просятся, чтобы с ними поиграли. Стоит ли ждать два дня, а, Ян? Стоит ли? Может, резоннее все сделать сейчас, чтобы за те самые два или три дня Ева более или менее восстановилась? У меня член приличных размеров, ей однозначно будет больно. Никаких тридцати сантиметров, нет, он у меня просто толстый. Не каждая кукла могла его нормально в рот-то взять.