За что это всё мне? И как это у них получается, так больно заломить руки? Учат что ли специально?

— Наркотики? Оружие? Экстремистская литература в квартире имеется? — раздался требовательный голос.

Конечно, это командир. Интересно в каком он звании. Чем старше, тем дело серьезнее.

— Господа полицейские! А как же с удостоверением? — простонал я. — Вы же обещали!

Лучше бы я этого не говорил. Но кто же это знал? Язык мой — враг мой. И самый главный.

— Сержант! Покажите ему удостоверение! — тот же голос. Насмешливый, даже издевающийся.

Он меня поднял одним рывком. Парнишка явно занимался боксом. Не знаю, как еще моя несчастная голова удержалась на плечах. Про санкцию прокурора я уже решил не спрашивать. Получать еще одну увесистую пилюлю мне сразу расхотелось.

Капитан был выше меня на голову. А такое наглое и презрительное выражение лица я видел только в фильмах у актеров, которые играли закоренелых преступников или их преследователей. Если бы он не стал полицейским, то мог бы сниматься в полицейских сериалах.

— Ну, как на счет недозволенного? — повторил он вопрос, заглядывая мне в глаза. — Отвечать!

— Не имеем, не храним, не занимаемся! — четко проговорил я, стараясь уже больше ничем не сердить господ полицейских. Себе дороже! Может быть, мое смирение смягчит мою участь.

— Сержант! Найди-ка понятых! — скомандовал капитан. — Давай эту бабенку, что с нами была.

На кончике языка так и крутился вопрос о санкции прокурора, но я вновь не решился. И наверно, любой в моем бы положении поступил так же. Кроме, героических личностей, разумеется, к коим я не имею счастья принадлежать, а потому до сих пор копчу небо.

Капитан потянул носом. Покрутил головой. Вытянул шею в сторону кухни, а потом зала.

— Пьем-с! То есть ведем аморальный, антиобщественный образ жизни? Или я ошибаюсь.

Он ткнул мне пальцем в солнечное сплетение. Перехватило дыхание. Я обеими руками ухватился за живот.

— Да! Каюсь! — простонал я с мучительной гримасой. — Веду антиобщественный образ.

— Каяться будешь в суде! — хохотнул капитан. — Не жди меня, мама, хорошего сына.

И поднес кулак к моему носу. Увесистый! Встречи с ним лучше избегать. И аргумент убедительный.

Зашел сержант. Следом женщина и мужчина примерно лет шестидесяти. Вероятно, супруги. Я несколько раз встречался с ними. И, кажется, даже здоровался. Почему-то они на меня посмотрели со страхом. Представляю, что им наговорил этот сержант. Только сейчас я увидел у порога третью фигуру, тощий длинный лейтенант. Кажется, его звали Николаем. И он был нашим участковым. Я встречал его несколько раз во дворе. Он всегда здорово тихим таким голосом, слегка кивая головой.

— Ну, ребята! Приступайте! — кивнул капитан. И сделал широкий жест. Слева-направо.

Участковый пошел в зал, а сержант на кухню. Я остался стоять на месте. Ну, да! При желании теперь они смогут и зенитный комплекс найти. Не бегать же мне за каждым. А я тут о санкции прокурора пел! Хорошо хоть об адвокате не заикнулся и о правах человека.

Первым вышел сержант. Лицо его было сумрачным. Стряхнул пыль с левого рукава.

— Чисто! Ничего! — отчитался он. — Заглянул в холодильник. Там начатая бутылка водки.

Не может быть! Неужели мне попались благородные мусора? Ведь в холодильнике рядом с бутылкой водки мог оказаться и пакет с героином.

— Чисто! Везде позаглядывал. Даже книги пересмотрел, в смысле подвигал туда-сюда.

Это уже участковый. Он снова взял подмышку черную папку, которую перед этим положил на трельяж.

— А наручники с меня снимут? — поинтересовался я. И для убедительности потряс руками. Потом поднял их над головой. — Я же, как понимаю, еще не стал преступником?

— И наручники снимут, еще извинения принесут. Мы же блюстители и живем в цивилизованной стране, — сказал капитан, с улыбкой оглядывая меня. — Ну, а надели на всякий случай.

В том, что мы живем в цивилизованной стране, я никогда не сомневался. А этой ночью еще больше укрепился в своем убеждении. Остается только молиться на вас, защитнички наши!

— Что у вас в этом шкафчике? — поинтересовался капитан. — Не подскажите? Оченно интересант!

В углу коридора стоял платяной шкаф. Он, как и вся мебель, перешли ко мне от бабушки. Шкаф был высокий, чуть ли не под самый потолок, сверху отделение для головных уборов.

— Одежда. Куртка, обувь, щетка для обуви. Может быть, грязные носки. Я не так часто их стираю.

— А! ну, тогда даже смотреть не будем! Ну, что, товарищи, мне, наверно, как старшему, придется принести извинения гражданину за доставленные ему неудобства? — капитан оглядел собравшихся. И снова улыбнулся. — Или это сделает кто-нибудь из вас?

— Я хотел бы эти извинения выслушать без наручников, — подал я голос. Но очень робко. На всякий случай. — Тогда ваши извинения будут выглядеть более искренними.

— Как? Что это такое? — воскликнул капитан. — Невинного гражданина вы держите в наручниках, как закоренелого преступника? Ая-я-яй! Нарушаете права человека? Или у нас что вернулся тридцать седьмой год? Как верно заметил товарищ. Непорядок!

В его голосе звучала насмешка и угроза. И кажется, насмешки было больше. Но это мне казалось.

— А всё-таки позвольте заглянуть в шкафчик? Так сказать, одним глазком. Только гляну и всё! Зуб даю! — ёрничал капитан, помахивая левой рукой туда-сюда, туда-сюда.

— Конечно! Конечно! — кивнул я. — А вдруг там у меня гранатомет! Или даже танк! С зенитным комплексом заодно.

Капитан захихикал. Два других мента, как-то загадочно переглянувшись, заулыбались. Мне это не понравилось. Показалось, что они знают что-то такое про меня, что мне неизвестно.

— А вы остроумный человек! Надо отдать вам должное. Не терять чувство юмора — это, знаете ли, очень прекрасное качество. Я таких людей глубоко уважаю! Ах, да! Ух ты меченьки! — говорил он скороговоркой. — Я такой доскональный человек. Таким уж меня мама уродила.

Капитан хлопнул себя по ляжке. И подмигнул мне. Улыбнулся. Но улыбка какая-то змеиная.

— С вашего позволения загляну! Не терпится! — растягивал он слова. — Я к тому же еще и нетерпеливый.

Он открыл дверку шкафа. Долго смотрел. За его спиной мне ничего не было видно.

— Действительно, курточка. Ботиночки, туфельки, крем, щетка… Ну, что? Пойдемте, ребята! Зря вот мирных обывателей потревожили! Ах, да! Надо же извинения принести! Сержант! Я пока тут извинительную речь буду произносить, ты в туфельки загляни! Ну, так! Просто так! Без всякой задней мысли! Не в службу, а в дружбу, — ёрничал капитан. — Можешь даже носки понюхать, если ты у нас токсикоман.

— Ага! То есть так точно! — отчеканил сержант. — Посмотрим и ботиночки, и носочки.

Сержант кивнул. И полез в шкаф. Капитан отодвинулся от шкафа, чтобы не мешать сержанту.

— Товарищ