Подойдя к бару, он поздоровался с обоими барменами испросил, кто из них работал вчера.

— Я, — ответил один из них, высокий, черноусый, с пышной,чуть седоватой шевелюрой и красноватым лицом. Он представлял собой колоритныйтип турка, который трудно забыть. Дронго подошел ближе, доставаядвадцатидолларовую купюру.

— Вчера поздно вечером здесь за одним из столиков сиделидвое русских туристов.

Черноусый смотрел на портрет Джексона на купюре.

— Ты их видел? — спросил Дронго.

— Здесь бывает много людей, эфенди. — Бармен уклонился отответа.

— По-моему, эта бумажка может вылечить твою память. — Дронгоположил купюру перед барменом. Бумажка моментально исчезла.

— Были, — сразу вспомнил бармен, — были двое. Примерно часовв девять-десять. Пышная блондинка и высокий мужчина. Они были в купальныхкостюмах, а свою одежду положили рядом. Но мужчина почти сразу ушел, а затемушла и блондинка.

— Куда она пошла?

Бармен снова сделал непонимающее лицо:

— Трудно все вспомнить, эфенди.

Дронго, сдерживая смех, достал еще двадцать долларов. Но,покрутив купюру в руках, не стал отдавать бармену.

— Так куда она пошла? К морю или обратно к бассейну?

— Нет, — покачал головой бармен, — она пошла во французскийресторан, вон туда.

— Не может быть, — нахмурился Дронго, — этого не может быть.Я все время сидел на балконе вон той виллы. Значит, она прошла мимо меня? Этогопросто не может быть.

— Она пошла туда, эфенди, — упрямо сказал бармен, — и,по-моему, ее там кто-то ждал. Я видел, кто-то стоял у ресторана.

— Когда это было?

— Почти сразу, как только ушел мужчина. «Выходит, когда яслушал разговор Юрия и Инны позади дома. Именно тогда Светлана могла пройти кресторану, где ее кто-то ждал. Получается, она точно знала, где будет Рауф вэтот момент, — подумал Дронго, — он ведь тоже как раз в это время спускался кфранцузскому ресторану».

— А потом они не выходили из ресторана? — задал он последнийвопрос.

— Этого я уже не мог видеть, — бармен развел руками, — может,и выходили. Но я не смотрел в ту сторону. Просто блондинка была оченьзапоминающаяся, поэтому я невольно обратил внимание, куда она пошла.

— Хорошо. — Дронго спрятал вторую купюру себе в карман.

— Вы забыли, — улыбнулся бармен, протягивая руку.

— Да, — согласился Дронго, — у меня такая же плохая память,как и у тебя. Может, заплатишь мне двадцать долларов, чтобы я вспомнил, чтоименно я забыл?

Не глядя больше на рассерженного черноусого бармена, Дронгозашагал к французскому ресторану. Чуть ниже ресторана стояли белые мраморныестатуи поэтов Турции, среди которых выделялась фигура Юниса Эмре.

Войдя в ресторан, Дронго прошел к метрдотелю.

— Доброе утро, — начал он свой своеобразный допрос, — это выработали вчера вечером в ресторане?

— Нет, — улыбнулся метрдотель, — вчера был мой сменщик. Онбудет вечером. А почему вы спрашиваете? У вас что-нибудь пропало?

— Нет. Я зайду вечером. Скажите, отсюда можно попасть назаднюю дорожку?

— Конечно. И через нашу кухню, и обойдя ресторан справа.

— Много людей бывает по вечерам?

— За ужином да, очень много.

— А после ужина?

— Остаются в основном молодые пары. Пьют вино или пиво. Нет,после ужина людей совсем немного. Две-три пары. Но вообще-то мы открыты додвенадцати ночи. И любой желающий может к нам зайти.

— А кто из официантов работал вчера?

— Их никого нет. Все будут только вечером, — виноватоулыбнулся метрдотель. Он был еще молод и немного волновался.

— Хорошо, — сказал Дронго, — я зайду сегодня вечером.Передайте своему сменщику, что я хочу с ним поговорить.

В этот момент в ресторан вбежал менеджер отеля.

— Дорогой друг, — закричал он с порога, — мы ищем вас повсему курорту! Наш уважаемый комиссар Фикрет Явуз уже полчаса как приехал итребует вас найти.

— У него же есть сотрудник российского консульства, которыйхорошо говорит на обоих языках, — напомнил Дронго.

— Он требует только вас, — возразил менеджер, — говорит, чтоне начнет допросов, пока вы не придете.

— Уже иду, — засмеялся Дронго. Кажется, комиссарупонравилась его вчерашняя работа. И не только в качестве переводчика.

Комиссар опоздал не по собственной вине. Ему позвонили изСтамбула. Пришлось выслушать все, что он и предполагал услышать. И обездарности местных пинкертонов, и о важности курорта для населения целоговилайета. Комиссар долго отмалчивался, но под конец рассвирепел и заметил, чтолюбой желающий умник может сам приехать и проводить расследование. После чегона другом конце повесили трубку, а перспектива выхода на пенсию с хорошимпослужным списком стала призрачной.

Приехав на курорт, он потребовал прежде всего найти своеговчерашнего переводчика, справедливо решив, что этот опытный человек будет емуполезен. Когда за плечами долгая жизнь, самолюбие не столь важно, сколь мысль опочетной пенсии и спокойной жизни в собственном доме. Поэтому он ничего не имелпротив вмешательства Дронго, уже успев оценить масштабность и аналитический умсвоего добровольного помощника.

На этот раз допрос свидетелей проходил не в апартаментахубитого, а в специально выделенном для этого кабинете менеджера. Дронго, передтем как войти к комиссару, вспомнил об Инне и попросил менеджера перевестимолодую женщину в другие апартаменты, где она могла бы нормально разместиться.Менеджер сразу побежал выполнять просьбу гостя, а Дронго вошел в кабинет, гдеуже сидели комиссар, его помощник и представитель российского консульства.

— Мерхаба, — поздоровался по-турецки комиссар, — как выспали?

— Неплохо, — пожал ему руку Дронго, — хотя, честно говоря,спал мало. Все время думал о вчерашнем убийстве.

— Ужасное преступление, — подтвердил по-турецки сотрудникроссийского консульства, также поднимаясь с места. Он принял Дронго запредставителя турецкой прокуратуры.

Поняв это, Дронго улыбнулся.

— Мы можем говорить по-русски, — сказал он, — я выполняюздесь функции переводчика и внештатного помощника комиссара.

— Прекрасно, — обрадовался дипломат. — Самойлов, —представился он, — Николай Сергеевич.