— Дай угадаю… ты лежишь сейчас голая и сердитая.

— Ага, на полу. Набила шишку и корчусь от боли. Ты подглядываешь за мной, да?

— Серьезно? — он смеется, но тут же добавляет серьезным тоном: — Да, да, конечно, мне нравится наблюдать за…

— Эй, ты не перепутал мой номер с «Сексом по телефону»?

— Не кипятись, не кипятись! — хохочет он. — Извини. Признаю, расслабился. Просто подумал, что прикольно нести всякий бред, когда не знаешь, кто с тобой разговаривает, ведь так?

Я смеюсь. Бред — штука заразная.

— Ага, сама об этом только что подумала… Почему звонишь так рано?

— Соскучился, конечно! — продолжает дурачиться он.

— Ты мне уже как родной, — заботливо говорю я. — А ты не боишься, что я вычислю тебя, и тогда все станет менее забавным?

— Нет, не боюсь. Во-первых, ты могла уже давно меня вычислить, но этого не сделала. А во-вторых, видимо, ты сама боишься, что все станет менее забавным.

— Ты видишь меня насквозь…

— О, да… Чем планируешь сегодня заняться?

— А что? Хочешь раскрыться и пригласить меня куда-нибудь?

— Увы, я трус.

— Если серьезно, то сегодня, в первый день каникул, мы с братом и подругой пойдем в кино. Ты любишь кино? — спрашиваю я только для того, чтобы избежать расспросов о своих близких.

— Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного?

— Доронина?

— Ого, знаешь такую древность!

— Ну, а как иначе…

— Только это не Доронина, а Белинский, — говорит он.

— Да? Прикольно! А ты крут… цитируешь Белинского…

— Стараюсь хоть чем-то тебя удивить.

Мы говорим об обычных вещах: о планах на каникулы, погоде и моде, в которой я ничего не понимаю. Однако с ним мне не нужно это скрывать… Я говорю все как есть — прямо. И мне это нравится. Меня вновь преследует ощущение, что моя жизнь круто повернулась и я приобрела что-то важное: то, что изменит меня, то, что необходимо сохранить…

Прочь, прочь, мысли о Марке. Я хочу излечиться.

* * *

Мы с Димкой ждем Марину уже достаточно долго, однако это нисколько нас не тревожит. Я, в ужасной шерстяной кофте, сижу в кафе кинотеатра, уставившись в меню. Здесь жутко жарко — мое и без того всегда румяное лицо пылает как факел. Довольный Димка сияет в ожидании фильма о динозаврах. Вдруг голос Марины заставляет меня вздрогнуть, я поднимаю глаза и вижу нашу влюбленную гламурную пару. Подруга выглядит уставшей, однако она безукоризненно подкрашена, а ее глаза сияют. Должно быть, минувшая ночь принесла ей немало радости и хлопот.

Кирилл бесцеремонно плюхается рядом со мной, задев меня практически всеми частями тела, я резко отодвигаюсь в сторону и преспокойно продолжаю заниматься своим любимым делом: поглощением пирожного. Я вонзаю ложку в нежное суфле, вкусное лакомство тает во рту, затем — обжигающий глоток крепкого кофе и вновь — нежное суфле. После чего немного поелозить ложкой по блюдцу — милое дело. Еще несколько минут такого сладкого времяпрепровождения — и можно идти в кинозал.

— Ты, обжора, как всегда, прекрасна, — голос Маринки напряженно шутлив, она явно нервничает из-за встречи Кирилла с Димкой.

— Ням-ням! — я подыгрываю ей столь же неумело.

— Решил пойти со мной, — кивает она в сторону Кирилла.

— Ага, давно в кино не ходил. Любите ли вы кино так, как люблю его я…

Кирилл? Неужели Кирилл?.. Сложно представить, что этот гламурный, изворотливый мальчик может цитировать Белинского. Однако иногда в его взгляде проскальзывает какая-то искра, и это заставляет меня думать, что Кирилл не так прост, как может показаться… Но, увы, кажется, я обманулась. Следующие несколько минут мы слушаем лекцию о том, что фильмы о динозаврах — полная чушь, и смотреть их можно только в хорошей компании. Все это время Димка жмурится и закрывает уши и, в конце концов, выдает:

— Я Дима. Я люблю динозавров.

Кирилл смотрит на него так, словно с ним вдруг заговорил стул.

Мы уже подходим к залу, а Димка еще продолжает что-то бормотать себе под нос, потирает ладони, словно готовясь к публичному выступлению. Мне становится понятно, что он не войдет в зал, пока не выскажет все свои мысли. После моего призыва выслушать Димку наш затейник Кирилл входит в образ Деда Мороза, демонстрируя всем своим видом, что готов выслушать стишок маленького мальчика. Я невольно думаю: Кириллу двадцать лет, как и Димке, наверное, он считает себя в сто раз умнее моего брата. При этой мысли меня разбирает смех.

— Юль, ты чего?

— Ничего. Все нормально. Просто смешинка в рот попала.

Димка правильно оценивает ситуацию, машет рукой — дескать, эх! — после чего направляется в зал.

* * *

Фильм идет уже около получаса, когда наша влюбленная пара решает проявить свои чувства на публике. Кирилл припадает к уху Маринки, что-то шепчет, после чего прижимается губами к ее шее. Димка не упускает сей факт из виду. С каждой секундой это беспокоит его все больше и больше. Упершись в подлокотники, он приподнимается в кресле и вытягивает шею, чтобы удостовериться в намерениях Кирилла. Тот беззастенчиво ласкает шею Маринки.

Я нервничаю вместе с Димкой и внезапно вспоминаю об упаковке попкорна. Беру ее, пытаюсь открыть. Но пальцы соскальзывают, и упаковка падает на пол. Поднимаю ее дрожащими руками. Она вновь выскальзывает, и я вновь ищу ее на полу. В этот момент неугомонная упаковка становится смыслом моей жизни. Я не знаю, как с ней справиться. Не знаю, как переключить внимание Димки. На секунду мне кажется, что второе мне наконец-то удается — Димка смотрит на меня внимательно, с интересом. Однако через мгновение он резко поворачивается в сторону ребят, после чего почти сразу же раздается вопль Кирилла.

— Что случилось? — орем хором мы с Маринкой.

— Ёклмн! — шепчет Кирилл, держась за пах.

— Я его ущипнул, — спокойно поясняет Димка.

Мы с Маринкой синхронно опускаем глаза, едва удерживаясь от смеха. Никогда не стоит недооценивать других, даже если они кажутся тебе беззащитными. Ни одно твое неуместное действие не может обойтись без последствий.

Кирилл вызывает такси. В этот день мы больше его не видели.

Уже в шесть часов вечера, возвращаясь из кинотеатра, где ради Димки мы провели почти целый день, мы решаем зайти в кафе. Идем по заснеженной темной улице и, чтобы немного согреться, забавляемся, бегая друг за другом со снежками. Димка смеется громче всех. Он счастлив, и я думаю о том, что этот день обязательно запомню.