— А я прошу тебя меня осчастливить.

После того как я судорожно замотала головой,еще больше обезумевший дед поднял вверх плетку и для большего устрашения ударилей по бокалу, стоящему на столе. Как только бокал разбился, старик громкорассмеялся и принялся избивать плеткой меня. Стальной наконечник ранил моетело, и я почувствовала такую дикую боль, что едва не потеряла сознание.

— Немедленно прекрати! Немедленно! Я засажутебя за решетку! Я сниму побои и напишу заявление в милицию! Ты встретишь старостьза решеткой! Тебе это будет дорого стоить!

— Да кто ты такая?! — истерично рассмеялсядед. — Кто тебя будет слушать? Приезжая шлюха! Дешевая провинциалка! Звездойона захотела быть! Да я таких звезд знаешь сколько видел?!

— Сколько?!

Да сколько угодно! И любая вела бы себянамного приличнее, чем ты! Возомнила из себя звезду! Звезды уже снимаются вкино и играют на театральных подмостках, а такие, как ты, должны делать то, чтоим говорят, и не лезть на рожон. Я таких «звезд», как ты, пачками имел, и всеони были сговорчивыми! Тебе ли выбирать? Ты кто такая? Я тебе сейчас знаешь гдезвезду сделаю?!

— Ах ты, сволочь! Помогите! Помогите!!! Меняубивают!

Я и понятия не имела, что могло меня спасти вэтот страшный момент, и все же я на что-то надеялась. Я надеялась на то, чтоквартира коммунальная и за стенкой живут соседи. Они не могут не услышать моихкриков и должны вызвать милицию, которая обязательно приедет и спасет меня. Ятакже ждала и того, что соседи по коммунальной квартире начнут стучать в дверь,будут спрашивать, что случилось, а быть может, до приезда милиции их терпениелопнет и они вышибут дверь для того, чтобы спасти меня. Но на мои крики никтоне реагировал, никто не стучал ни в стенку, ни в дверь. Никто не спрашивал, чтослучилось, и вообще не подавал признаков жизни. Создавалось впечатление, что застенкой просто никого нет.

— Помогите!!!

— Не ори. Никто не придет тебе на помощь.

— Соседи уже вызвали милицию!

— Соседей нет.

— Как это нет?

— Я тебе говорю, что в квартире пусто.

— Значит, мои крики услышат соседи сверху илиснизу, но сюда все равно приедет милиция!

Дура ты! Никто сюда не приедет! Ублажи своегоповелителя, и я буду добрым. Ты даже представить себе не можешь, каким я могу бытьдобрым и пушистым. Если Люси начнет вести себя правильно, то ее обязательнопростят и прекратят наказывать.

— А ну-ка убери плетку, придурок! Я не Люси. ЯСветлана!

В этот момент дед ударил меня с такойчудовищной силой, что мне показалось, будто стальной наконечник рассек мое телона части. Я издала пронзительный крик и почувствовала сильное головокружение ислабость. Зарыдав, я посмотрела на деда ничего не понимающим взглядом и решила,что сегодняшний вечер может стоить мне жизни. Этот человек, без сомнения,психически нездоров: он может запросто забить меня до смерти. За ним дело нестанет. Дед так хорошо орудует плеткой, словно каждый день избивает таких женаивных, дурных и бестолковых девчонок, как я, мечтающих стать звездами чуть лине мирового масштаба и наивно согласившихся поиграть в служанок.

Я пыталась увернуться от плетки, закрывалалицо руками, кричала, что было сил. Убрав от лица свои руки, я увидела на нихкровь. Много крови. Это говорило о том, что мое лицо сильно разбито. Именно этои привело меня в бешенство. Мое лицо всегда играло роль моей визитной карточки.И что же теперь с ним стало? Я понимала, что сейчас глупо переживать за своелицо, потому что в первую очередь я должна переживать за свою жизнь, а ведь онаможет оборваться в любой момент. Я уже и не сомневалась, что он забьет меня досмерти. По-прежнему спасаясь от плетки, я бросилась в противоположную сторонуи, взяв с полки железную статуэтку, что было силы ударила ею старика. Ударпришелся по голове, он был достаточно сильным и резким.

— На, получай, гад ползучий! Ты же хотел,чтобы я тебя осчастливила?! Так получай по полной программе, получай,подонок!!! Это тебе от имени всех служанок, сумасшедший повелитель! Ну, атеперь-то ты счастлив? Скажи, счастлив или нет?! Счастлив?!

Старик вскрикнул, выронил плетку и с грохотомупал на пол. Недолго раздумывая, я села рядом с ним на колени и била его до техпор, пока не пришла в себя и поняла, что уже пора остановиться.

— Ну что, получил?! Успокоился? Больше плеткоймахать не хочется? Я отбила у тебя это желание? Слышишь, дед, ну что тымолчишь?! Пропало желание говорить? Ну, скажи что-нибудь. Только не называйменя Люси, потому что если ты назовешь меня Люси, то получишь еще.

Наклонившись к лежащему лицом вниз деду, япопыталась его перевернуть, но с ужасом увидела кровоточащую рану на егоголове.

— Дед, ты это… Ты случайно ласты не протянул?Тебе больно? Ну скажи хоть что-нибудь. Ты что молчишь?

Дед по-прежнему молчал и не двигался.

— Дед, подъем! — Я принялась трясти деда заплечи и перевернула его с живота на спину.

— Я сейчас тебя перевяжу. Ты только подай мнехоть какие-нибудь признаки жизни.

Но дед не подавал признаков жизни. Он и не могэтого сделать, потому что у него полностью отсутствовал пульс. Он был мертв.Уронив его мертвенно-холодную руку на пол, я закричала от ужаса, но тут же самасебе зажала рот потной ладонью.

— Ой, мамочки, что ж теперь будет-то?

Я не обращала внимание на то, что с моегоразбитого лица капала кровь. Это было сейчас неважно. Самое главное — исчезположительный эмоциональный настрой. Я чувствовала лишь то, что по моим щекамтекут слезы.

— Хорошо же ты меня приняла, Москва. Спасиботебе! Значит, так ты поступаешь с ненужными и неугодными тебе людьми? Понятно…Кого отправляешь обратно на малую родину, а кого прячешь за решетку. Видно,правду говорят, что души в тебе ни на грош не осталось. Что я тебе плохого-тосделала? Что? В тюрьму захотела меня упрятать? Да ничего у тебя не получится, ятак просто не сдамся! Я не собираюсь ломать свою судьбу из-за какого-тосумасшедшего деда. Не на ту напала!