Запустив руку в карман пиджака, висящего наспинке старенького стула, я извлекла оттуда ключ и бросилась к двери. Мнеповезло: ключ подошел, и я оказалась свободна. Добежав до конца коридору, яостановилась, чтобы прислушаться: нет ли кого в квартире, и убедившись, что онапуста, сморщилась от стоящей в коридоре зловещей вони и быстро зашла в ванную.Мне стало страшно, когда я увидела в зеркале изуродованное плеткой лицо… Моетело также представляло из себя одну сплошную кровоточащую рану.

— Бог мой…

Недолго думая, я принялась умываться холоднойводой и, морщась от жуткой боли, промокать мокрым полотенцем раны на теле.

— Вот это я попала. Вот это я влипла! —вырвался из моей груди крик отчаяния. — Стоило ли ехать в Москву для того,чтобы стать убийцей. Такое может случиться только со мной.

Быстро смыв кровь, я вернулась в комнату, гдележал труп, и в спешном порядке принялась думать о том, что же мне делать. Явновь полезла в карман пиджака для того, чтобы найти там документы,принадлежащие умершему мужчине. Но никаких документов у него не было. Ни впиджаке, ни в карманах валявшихся на полу брюк. Странно. Я тут же вспомнила тотэпизод, когда Петр Степанович обиделся на меня за то, что он аферист, и полез вкарман своего пиджака для того, чтобы показать мне документ, что он работает вэтом институте. В тот момент, когда он запустил руку в карман, он встретилмолодого человека, который рассказал о своей не прошедшей первый турплемяннице. Мужчины принялись разговаривать. Старик забыл о том, что он хотелнайти в глубине своего кармана, и высунул из него руку. На этом его попыткипоказать мне свое удостоверение личности безрезультатно закончились.

И все же, если старик искал документы, значит,он думал, что взял их с собой. Но никаких документов нет. Даже если бы в тотмомент, когда он запустил руку в карман, для того чтобы найти удостоверениесотрудника института, его никто не отвлек, он вряд ли бы что-то достал изкармана. Потому что моя внутренняя интуиция подсказывала мне, что все это липа.Никаких документов не было и в помине. Я подошла к стоящему рядом с кроватьюкомоду и принялась там искать хоть какие-нибудь документы, принадлежащиебездыханному старику. Я и сама не знаю, зачем я их искала. Из-за нервного срываи рыданий, которые просто не могли не вырываться из моей груди, моя голованапрочь отказывалась адекватно воспринимать реальность, и мне хотелось знатьточно, кого я лишила жизни: сумасшедшего старика, не имеющего отношения кинституту и не порочащего его репутацию, или похотливого завкафедрой,заманивающего молодых девиц к себе на квартиру и, пользуясь их глупостью,наивностью и желанием во что бы то ни стало прославиться, удовлетворяющегоподобным образом свою старческую похоть.

Никаких документов в серванте не было. Вытеревслезы, я нервно посмотрела на часы и, опомнившись, подумала о том, что порауходить. В любой момент в коммунальную квартиру могут вернуться соседи.Случайно открыв крышку стоящей в серванте керамической салатницы, я тут жеувидела лежащие в ней доллары и дрожащими руками принялась их пересчитывать.Ровно две тысячи долларов. От этой суммы у меня потемнело в глазах и пересохлово рту.

— Бог мой, я таких денег и в руках-то никогдане держала. Две тысячи долларов… Две тысячи! Я и подумать не могла, что такиеденьги свалятся на меня прямо с неба. И вот они у меня в руках. Но какой ценой?Каким образом?

Смахнув пот со лба, я мгновенно сунула деньгик себе в карман и тут заметила на дне салатницы небольшой листок бумаги.Пытаясь побороть сильную дрожь в руках, я развернула бумажку и с трудомповерила своим глазам. Это была справка об освобождении из мест заключения наимя Мышкина Петра Степановича, который освободился совсем недавно, всегонесколько месяцев назад. Еще раз бегло перечитав справку, я сунула ее обратно всалатницу и закрыла крышку. То, что лежавший на полу мужчина не былзавкафедрой, не вызывало у меня больше сомнений. На полулежал человек,освободившийся из мест заключения и развлекающий себя издевательствами надтакими наивными дурочками, как я.

— А как же тот, кто подошел к деду по поводуплемянницы? — я и сама не заметила, как задала этот вопрос вслух. — Кто это?Сообщник? Напарник, помогающий ему побыстрее заманить жертву в квартиру подпредлогом попить чаю? Кто???

Сейчас я не могла ответить на эти вопросы. Уменя просто не было на это времени. Закрыв дверцы серванта, я направилась квыходу, но тут же остановилась и с ужасом подумала о том, что эта комната полнамоих отпечатков пальцев. Схватив первое попавшееся полотенце, я приняласьпротирать все, к чему прикасалась. Пустую рюмку из-под водки, а также бокал, изкоторого я пила ликер, я бросила в пакет, висящий на батарее, поставилабутылки, стоящие на столе, в сервант и подошла к зеркалу посмотреть на то, какя выгляжу. Я сняла резинку с волос и постаралась распущенными волосами прикрытьсвое израненное лицо. Сняв платье служанки, я быстро переоделась в свои вещи и,кинув в пакет полотенце, которым я тщательно стерла отпечатки своих пальцев,вышла из комнаты.

Я шла на полусогнутых ногах, прислушивалась ккаждому звуку и молила Бога только об одном: чтобы он позволил мнебеспрепятственно выйти из этой злосчастной квартиры. Подойдя к входной двери, япопыталась ее открыть, но она была заперта. Она была заперта на ключ, которыймне предстояло найти, а это было почти невозможно.

Повозившись с дверью, я поняла, что толькотеряю драгоценное время: в комнате убитого деда я нашла лишь один ключ — отвходной двери. Никакого другого ключа я там не обнаружила. Значит, ключ где-тов коридоре, и я просто обязана его найти. Иначе мне просто отсюда не выйти.

Все остальные события казались мне дурнымсном. Я искала ключ везде, где только могла: в коридоре, на кухне, в ванной итуалете, а также в той комнате, где лежал труп. Я уже не думала о том, чтооставляю повсюду отпечатки своих пальцев. В тот момент меня не интересовала моядальнейшая безопасность: мне было не до нее. Я думала только о том, как бы мнепобыстрее выскочить из квартиры и забыть все, что со мной случилось, какстрашный, кошмарный сон.

Я уже потеряла счет времени и, бегая позамкнутому кругу из комнаты в коридор, а из коридора в комнату, в какой-томомент поняла, что мне вряд ли удастся найти этот проклятый ключ и что я вмышеловке, из которой невозможно выбраться.

— Господи, да за что же мне все это? Мамочка,лучше бы я от тебя не уезжала. Мамочка… Как же ты была права! Как права…