выучит она весь этикет — а что дальше? Она по профессии технарь. Над проектом поработать — это пожалуйста. А болтать с чопорными аристократами она не умела.

И вообще, зачем ей всё это? Жила себе с мужем спокойно и жила бы дальше. Что она сможет поменять? По началу идея вникнуть в политику Септимуса показалась Миланье удачным решением, однако со временем уверенности становилось всё меньше. "А если ничего не получится?" — посещали её тревожные мысли. "Если эксперимент Эда не удастся, и мы не сможем расположить общество на свою сторону?" "Что тогда?" "Тогда за дело возьмётся дядюшка с его армией." — приходил на ум лишь один ответ. Значит, нужно попытаться.

С Крафтом Миланья общалась редко. Их графики не совпадали, и они лишь изредка встречались за завтраком или обедом. Дженни также не составляла Милли компанию. У юной куртизанки имелись свои заботы: надушиться, намарафетиться, сшить очередное вульгарное платье. Девочка целый день чем-то занималась, не до разговоров.

Милли же скучала по Эду. Муж уже почти месяц не появлялся. Всё сидел и сидел в своей лаборатории. Миланья сначала относилась к этому спокойно: работа все-таки. Через время затосковала. Потом начала раздражаться. Затем злиться. Сейчас же её чувства смешались в один сплошной непонятный клубок. Ей хотелось разорвать мужа в клочья, и в то же время обнять и не отпускать. Можно конечно самой сходить навестить Эда в лаборатории, и по началу девушка так и поступала. Однако короткие встречи лишь вредили им обоим. Эд вроде и радовался жене, но он весь был поглощен своими идеями, постоянно отвлекался. В результате нормального общения не получалось, и Миланья покидала лабораторию в ещё более расстроенных чувствах, чем приходила. Делить мужа с наукой оказалось непросто, гораздо труднее, чем Милли себе представляла. Девушке хотелось каждодневного внимания, тепла. Чтобы они вместе проводили вечера, разговаривали и гуляли. Чтобы всё всегда было так, как в первые месяцы. Но увы, реальность оказалась другой. Эдика не переделать. Это она понимала. Приходилось смиряться. Но это так трудно!

Иногда, по вечерам, после всех дневных дел, Миланья приходила в центральную гостиную и занимала место у окна. Она стояла и стояла, не двигаясь, вглядываясь в темноту сада. В такие моменты вечером ей становилось особенно тоскливо. Мужа рядом нет, она одна на чужой планете, в чужом доме. Да, Крафт теперь относился к ней хорошо, но дядя не мог заменить Эда. Оставалось лишь ждать. Иногда во время таких медитации к Милли подбегала Дженни. Она допытывалась, что случилось, чем помочь. Предлагала Миланье присоединиться к их с Крафтом игре в карты — они любили так коротать вечера. Но Милли лишь грустно улыбалась и чуть мотала головой в знак отказа.

Наконец Эдик вернулся. Миланья как раз завтракала вместе с Крафтом в столовой. Девушка сидела по левую руку от лорда и уже почти закончила трапезу. Аппетита не было, и она просто ковыряла вилкой десерт, думая о чём-то своём. Эд буквально вбежал в комнату и, радостный, остановился у стола.

— Получилось! — учёный буквально светился от счастья. — Я вывел формулу! Теперь получится загрузить волны в отдельные устройства и заставить работать автономно. Эффект не постоянный, но и не короткий! Это настоящий прорыв!

Милли мельком окинула взглядом мужа. Эд заметно похудел, осунулся. Под глазами большие тёмные круги. Кожа вся бледная, длинные светлые волосы растрёпанные и грязные. Зато глаза… Горели! Восторг, радость, ликование читались в них. Милли не смогла долго смотреть на мужа. Она отвела взгляд и уткнулась в свою тарелку.

— Милли, ты не рада меня видеть? — Эд наконец-то заметил её отчуждённость.

— Милорд Крафт, передайте, пожалуйста, соль, — обратилась девушка к свёкру, не обращая внимания на Эда.

Крафта посмотрел на неё так, будто она гранату попросила. Даже вилку выронил. Однако ничего не сказал и сделал знак слугам. Господам не пристало самим тянуться за предметами на столе. Лакей любезно подал Милли солонку. Она взяла колбу. Посмотрела на сладкий десерт у себя на тарелке и просто поставила соль рядом.

Эд растерянно покосился на дядю, порылся в кармане и протянул жене прямоугольную коробочку, обитую элегантным синим бархатом.

— Это тебе, — неловко проговорил Эд.

Милли молча забрала коробку. Открыла и сразу закрыла.

— Спасибо. — сухо ответила она и поставила футляр на стол.

Эд опять растерянно посмотрел на дядю, как бы не понимая, что происходит. Крафт раздражённо сжал вилку в кулак.

— И что не так?! — еле сдерживаясь, чтобы не грубить, обратился лорд к Миланье.

— Всё так, — равнодушно пожала она плечами. — Колье, которое вы выбрали, милорд Крафта, конечно дорогое. Вы очень старались. А главное, вы помните обо мне. Спасибо. — ледяным тоном заявила она.

— Я здесь ни при чем! — пытался оправдаться дядя. — Это подарок Эдика.

— Очень может быть, что это подарок Эдика. — согласилась она. — Однако выбирали колье вы, Крафт. Оно, конечно дорогое, но Эд никогда бы не купил бриллианты. Он знает, что мой камень — изумруд. Ну, или раньше знал, когда я ему нужна была.

— Милли! Зачем ты так? Почему? — взгляд Эда теперь выражал растерянность и ужас.

— Ты что несёшь?! — лорд стукнул кулаком по столу, обращаясь к ней.

— А то, что я не продаюсь! — Милли поднялась и тоже ударила бедный стол. Её глаза налились яркой зеленью. — Если нужно кого-то купить — то валите к Дженни! А я и сама могу прекрасно о себе позаботиться! У меня достаточно денег на счёте! Конечно, не так много, как у вас, Крафт, но купить себе понравившееся колье я в состоянии. — она повысила голос и почти кричала, — Кидать мне подачки в виде побрякушек — это отвратительно! Эд, если я тебе не нужна, то просто скажи! Если я лишь дополнение к твоей науке — то меня это не устраивает!

Милли замолчала. Она и сама понимала, что говорит что-то не то. Что потом сама станет жалеть о своих словах. Но ничего не могла с собой поделать. Напряжение, скопившиеся за месяц разлуки, дало о себе знать. Мало того, девушка почувствовала, что слезы предательски подступают к горлу. И, чтобы не разреветься при всех, она быстро покинула столовую, оставив бедного Эда в полном недоумении. Подарок, соответственно, тоже остался на столе.

Весь