что не заметила стеба.

– Ты послушай, это будет хит.

И напела:

Here is she, wild and free, citadel.

Shine on the way, bloom as May, sister Elle[4].

Мика рассмеялся.

– Sister Elle[5]?! Эль? Ну все, я тебя так и буду называть! А еще лучше Эл. Типа, Эл, как ты? Эй, Эл, как дела?

– Да, пожалуйста, – пожала плечами Элли, – по-моему, отличный припев.

– Прекрасный припев. Особенно вот это, про цитадель. Какая цитадель? При чем она тут вообще? – возразил Мика.

– Мы и про тебя песню напишем, – технично ушла от ответа Элли, – попозже.

– Вот про меня точно не надо, – возразил Мика, – я не так хочу славы, как ты.

– Ой, ладно тебе! Посмотрим, как запоешь, когда станешь известным музыкантом, – хмыкнула Элли. – Я в магазин, ты со мной?

– Не, я порепаю еще, – помотал головой Мика, – тебе же ничего тяжелого не придется нести?

– Хлеб только. И пакет молока. Я быстро!

Элли закрыла дверь и спиной почувствовала, как кто-то смотрит на нее. Она резко повернулась: сосед-красавчик, прислонившись к косяку, откровенно ее разглядывал.

– Наконец-то мы встретились. А ты ничего, – сказал он, усмехнувшись. Голос у него был вкрадчивый, низкий. – Но ты когда-нибудь ответишь за то, что мой отчим сидит.

У Элли от этого голоса и слов внутри все сжалось, и кошмар вернулся.

Несколько лет назад полиция по ее описанию вышла на отца Стаса практически сразу после того, как эта семья переехала в их подъезд. В ходе следствия выяснилось, что К.Н. Хорбовский работал патологоанатомом в морге соседнего городка, где за год до переезда Хорбовских в Октябрьск-45 с интервалом в пару месяцев пропали две школьницы начальных классов. Их тела были обнаружены в хранилище морга в ходе проверки, где работал Хорбовский, но прямых доказательств не нашли, к тому же на момент страшной находки подозреваемый исчез в неизвестном направлении. И не отправься он в тот день за Элли, возможно, все еще оставался бы на свободе.

* * *

– Мой отчим невиновен, киска, – зло сказал Стас и сплюнул. – Когда его оправдают, знаешь, что он с тобой сделает? Но ты можешь изменить свою ужасную судьбу, если захочешь…

Элли еле сдержалась, чтобы не врезать этому гаду. Мало того, что ее трясло от одного упоминания о его отчиме, так она еще и прекрасно помнила, что перед тем, как полиция схватила маньяка, Мику поставили на учет по делам несовершеннолетних из-за Стаса. Брата тогда положили в больницу на обследование – он в приступе неконтролируемой ярости носился за этим парнем по двору. Выяснилось, что у Мики из-за родовой травмы были какие-то проблемы с головным мозгом, а сотрясение обострило их. Мику лечили два месяца, и сейчас он каждую осень и весну должен пить таблетки и ставить инъекции.

* * *

Элли, холодея от ярости, молча двинулась к лестничному пролету. Стас перегородил ей дорогу:

– Куда бежишь? Торопишься?

– Мне нужно идти… Стас… меня ждут, – пробормотала Элли.

Он наклонился и шепнул ей на ухо:

– Завтра погуляем вместе, зайка?

– Обязательно, – сквозь зубы пробормотала Элли, и он, ухмыляясь, пропустил ее.

– Меня зовут Элина! – крикнула она с первого этажа и хлопнула дверью.

Выйдя на улицу, оглянулась. Так и есть, Стас стоял у окна и смотрел ей вслед.

В парке она подошла к любимой липе, обняла ее. Элли казалось, дерево возвращает ей уверенность и спокойствие. Медитировать сегодня не получалось, силуэты размывались, вокруг прыгали яркие пятна. Элли вздохнула и достала блокнот и ручку. Кругляши, сердечки, крестики. Мелко-мелко, чтобы на листке не осталось пустых мест. И быстро-быстро, чтобы не осталось в голове ни одной мысли об этом… Стасе.

– Нервничаешь?

Элли вздрогнула, оторвалась от рисунка и увидела знакомые кроссовки.

– Фу, напугал, – выдохнула Элли, не поднимая глаз. Рука продолжила выводить кругляши, сердечки и крестики.

– И я тебе рад, – Мика присел рядом, – ты ведь в магазин пошла. Не дошла? Что-то случилось? Давно ты тут?

– Как-то вопросов много, – пробормотала Элли, – и, по-моему, ты сам все знаешь, иначе как бы нашел меня? Ты наверняка шел за мной.

– Я услышал, как вы с этим… соседом общаетесь, – признался Мика, – не нравится он мне, гад он. И ему семнадцать, а тебе четырнадцать.

– И что? По-моему, он просто прикалывается. Таким парням не нравятся малолетки, – пожала плечами Элли.

– Вот именно. Разве ты не можешь залезть к нему в голову? – спросил Мика.

– К нему – нет, – вздохнула Элли. – Он как-то умеет блоки ставить, помнишь, я тебя учила, чтобы ты мог защищаться.

– Типа кирпичиками стену вокруг себя?

– Типа, – передразнила Элли, – много же способов, неважно, каким пользоваться.

– Значит, его мысли ты не можешь прочитать, – задумчиво проговорил Мика, – но я все-таки понять не могу: а со мной почему у тебя получается? Как ты это делаешь? И как ты включаешь свой бред в моей голове? Людям не снятся одинаковые сны!

– Я уже сто раз объясняла тебе, – сказала Элли. – Во-первых, ты открытый очень, поэтому я учу тебя защищаться и сама защиту тебе делаю постоянно, но ты умудряешься ее куда-то девать.

– А во-вторых, ты не специально, и вообще ты сама не знаешь, где бред, а где не бред… – подхватил Мика.

– Ага, – поддакнула Элли, – так и есть. Помнишь, я дамочку в магазине довела? И папу вместе с ней.

Мика усмехнулся. Своими историями Элли могла довести до белого каления кого угодно. А про тот случай в супермаркете он помнил хорошо, потому что тогда Элли впервые заговорила о Городе Снегов.

В то время он во всем был с сестрой заодно, ему нравилось ей подыгрывать. Им было по пять. Они с отцом пришли в большой супермаркет, и Элли отрешенно скидывала с полок все подряд с корзину, а папа и Мика методично выкладывали это обратно. В отделе для домашних животных Элли зависла. Она задумчиво сняла с полки коробку с кормом для попугаев. Подошла милая девушка-консультант с длиннющими ресницами в короткой синей юбке и на огромных каблуках.

– У вас дома птички? – защебетала девушка, умильно переводя взгляд с папы на Мику. – Попугайчики? Волнистые или какой-то другой вид? Если волнистые, то я бы поре…

– Стрижики у нас, – мрачно прервала ее Элли, толкая брата локтем в бок.

– Стрижики! – поддакнул Мика.

– У нас их двенадцать штук, и все белые, – заявила Элли.

Папа вздохнул. Консультант захлопала ресницами.

– Ничего себе! Первый раз такое слышу! – воскликнула девушка и обратилась к папе: – У вас правда двенадцать стрижей?

Папа пожал плечами и вздохнул, а Элли и Мика закивали.

Консультант продолжала вопросительно смотреть на отца. Один стриж