– еще можно понять, несмотря на то, что это – птица вольная, но двенадцать? Да еще и альбиносов?! Папа знал, что, если он скажет, что никаких птиц у них в доме нет, Элли будет смотреть на него как на предателя и, может быть, заплачет. Папа пожал плечами и снова вздохнул.

– Хотите, покажу Январика? – довольным голосом спросила Элли. – Или Апрелика? Они со мной сейчас.

Консультант перевела взгляд на Элли:

– У тебя птицы с собой?! В магазин нельзя с животными!

– Не волнуйтесь, – успокоила ее Элли, – если я им скажу, они вас не заклюют.

Она пошарила в своем рюкзачке, бросила его на пол и протянула консультанту пустые руки.

– Видите? Они оба просто лапочки. Держите, пока не улетели. И скажите, пожалуйста, у вас есть сухие червячки? Они очень любят червячков.

Девушка-консультант выдала нервный смешок.

– Ну ты даешь, девочка, я чуть не поверила… Я ведь правда подумала, что у тебя с собой птицы!

– Вы что! – возмутилась Элли. – Вот же они: Апрелик и Январик, не видите, что ли?!

– Разве не видите, какие они… э-э-э… красивые? – поинтересовался Мика.

Девушка решила подыграть и сделала вид, что гладит птицу на ладони Элли:

– Какая хорошенькая!

– Это мальчик, вообще-то, – хмуро сообщила Элли, – и нам нужен корм. Червячки!

– Но у нас нет червячков. Возьмите просто корм для попугаев, – заговорщицки подмигнула девушка отцу. – У вашей дочери замечательное воображение.

– Вы действительно не видите стрижей? – сердито спросила Элли. – Их не кормят едой для попугаев!

– Ладно, все, поиграли, и хватит, пошли на кассу, – сказал папа.

– Я не играю, у меня тут белые стрижи! Они прилетели ко мне из Города Снегов! – крикнула Элли со слезами в голосе. – А сейчас пусть тут живут!

Раскрыла руки, словно выпустила в воздух птиц, топнула ногой и побежала. Мика за ней. Они носились между рядов и сбрасывали с полок товары. Папа и консультант бегали за ними по всему магазину. Через пять минут девушка выдохлась и вызвала охранника…

– Мы убежали на склад и спрятались там, помнишь? Отвратительные дети, – вздохнула Элли. – Папа с этой дамочкой и охранником нас еще час искали, наверное. Больше нас в тот магазин не пускали… Приходилось за два квартала в другой ходить.

– Да уж, бедная продавщица. А мы и правда ужасные дети. Ей твои стрижики снятся до сих пор, наверное. Может, она их и наяву разглядела.

– А ты сам разве не видел стрижиков? – хихикнула Элли.

– Я по твоей воле много чего видел. Другой бы уже с ума сошел, но у меня железобетонная психика. Чего стоит твой Город Снегов, про который ты мне с того самого дня рассказывала постоянно, – проворчал Мика.

– В магазине на складе здорово было, сидели, болтали в темноте. А потом влетело по полной. Помнишь, я еще из дома ушла? – спросила Элли.

Это Мика тоже помнил. Когда отец их обоих, вопящих и возмущающихся, привел домой, мама, выслушав, поставила детей в угол, а папу повела отпаивать чаем.

Потом с детьми был долгий разговор с требованиями пообещать, что больше такого не повторится. Мика тут же это сделал, а вот Элли заупрямилась, уверенная в своей невиновности и правоте.

– Тогда тебе нужно пойти и пожить от нас отдельно, раз ты такая самостоятельная и делаешь все, что тебе вздумается, – сказала мама в надежде, что дочь осознает свое поведение.

– Тогда я ухожу, – заявила Элли.

– Что ж, – произнесла мама, – пойдем собираться.

Папа подмигнул маме и ушел в гараж.

Мама вытащила с верхней полки шкафа небольшой кожаный чемодан, который папа брал с собой в командировки. Элли положила туда своего медведя, любимое красное платье и нарядные босоножки.

– Можно булку хлеба и пакет молока? – спросила она.

– Конечно, – мама еле сдерживала улыбку, несмотря на раздражение, которое вызывали в ней спокойствие и бескомпромиссность дочери.

Откуда это непоколебимое упрямство? Ведь стоило ей попросить прощения за этот дурацкий саботаж в магазине, и мама просто обняла бы ее, и все было бы забыто и прощено. Попытки вывести Элли на извинения и объяснения ничем не увенчались: это было похоже на разговор с глухой стеной.

– Пижамку положим? Трусы, майки, колготки? Вдруг холодно, может, курточку еще? – ехидно предлагала мама, но Элли, казалось, не замечала нотки сарказма и послушно складывала в чемодан все, что озвучивалось. В итоге, чтобы вещи влезли, пришлось вытащить медведя.

Так – в одной руке чемодан, довольно тяжелый, в другой пакет с молоком и хлебом, под мышкой медведь – Элли вышла из дома.

– Ну… до свидания, – сказала ей мама в спину.

Элли посмотрела на нее через плечо.

– Пожалуй, прощай. Передай мое «прощай» папе тоже, – ответила она. В глазах ее не было ни граммулечки раскаяния, ни слезинки, лишь равнодушие и недоумение по поводу того, что ее, такую хорошую девочку, выгнали из дома ни за что ни про что.

И стала спускаться, волоча чемодан. Медведь по дороге выпадал пару раз, и Элли, сердито сопя, поднимала его, засовывала под мышку и шла дальше. Мика прыгал по ступенькам за ней.

– Пока лето, я буду жить в избушке, – сообщила Элли, не оборачиваясь.

– За домом? В бабкиежкиной? – уточнил Мика. За их домом стояла кособокая деревянная избушка, и Элли всем рассказывала, что там живет страшная Баба-яга. Так рассказывала, что дворовая ребятня это сооружение, предназначенное, вообще-то, для детских игр, стороной обходила. – Не боишься?

– Нет никаких бабок-ежек, – строго сказала Элли, – сказки это.

– Ты сама рассказывала, какая там ужасная ведьма живет! – возмутился Мика.

– Будешь мне приносить хлеб и молоко? – перевела тему Элли. – Можно мороженки иногда. Раз в день.

– Молоко и хлеб – буду. Из дома можно носить. Наверное, мама и папа разрешат. А на мороженки у меня денег нет, – сказал Мика.

– Ладно, – вздохнула Элли, – обойдусь.

– А можно не уходить никуда, а дома остаться? – спросил Мика.

– Нет. Мама и папа меня не понимают. И мама сама меня выгнала, – ответила сестра.

– Тогда я с тобой пойду, – решился Мика, – но сначала соберу вещи тоже. А к тебе завтра жить приду в бабкиежкину избу.

– Хорошо, – кивнула Элли, – хотя нет. Кто тогда будет носить еду? Тебе нельзя уходить. Ты меня кормить будешь.

– Точно, – согласился Мика, – а может, ты там два дня поживешь и вернешься обратно?

– Нет, не вернусь. Я все решила, – отрезала Элли и открыла дверь на улицу.

– А зимой? – крикнул Мика. – Где ты будешь жить зимой?

– Не знаю, – пожала плечами Элли. – Может, в Городе Снегов. С белыми стрижиками.

И дверь за ней захлопнулась. Мика постоял пару минут, а потом кинулся следом. Элли стояла у подъезда с папой. Подняв