Поступить я никуда не смогла: слишком уж много времени потеряла в грезах о парне, которому никогда не была нужна. Мне пришлось устроиться на работу официанткой в местном баре. Мы общались все реже и только чаще ругались. Однажды я не выдержала и поставила точку в наших отношениях. Маэль воспринял это совершенно спокойно, словно только этого и ждал.

Моя жизнь превратилась в бесцветную массу. Все смешалось воедино. Я подолгу валялась в кровати и ревела в подушку, потом шла на работу, а когда возвращалась, снова рыдала. Я стала много есть и через несколько месяцев сильно поправилась.

А потом я нашла отдушину. Каждый день я писала всякий бред под его фотографиями, говорила о том, какой он ужасный, распускала слухи, рассказывала о самых сокровенных секретах. Одним словом, отрывалась по полной. Это стало моей новой страстью, но я все так же продолжала любить Маэля.

Кэрри Блейк

Я все еще не могла поверить в то, что Маэль вновь стал встречаться со своей бывшей девушкой. Ведь Ридли Даблдэй, казалось, просто ненавидела его.

Я искренне надеялась на то, что с его болезнью покончено, но не тут-то было. Ридли выкладывала фотографии его худого тела: выпирающие ребра, торчащие ключицы, тощие ноги. Я не понимала, зачем она это делала, ради чего и для кого. Ладно бы это выставлял сам Маэль, но никак не его девушка. Это как минимум странно и даже ненормально. Как можно понимать такое поведение? Пропаганда болезни? Предупреждение? Получение эстетического удовольствия? Или же хвастовство худым парнем? Нет, последний вариант точно отпадает. Слишком уж глупо получается. Я решила немного поговорить с Маэлем и узнать, как у него дела.

Долгое время Эйнсворт молчал, и я чувствовала себя немного неловко. Спустя двадцать минут Маэль наконец ответил:

Меня чуть смутило слово «пока».

Отвечала я на автомате, меня куда больше интересовало состояние Маэля.

Маэль ответил моментально:

В такие моменты я терялась: он правда не понимал меня или просто делал вид? Я знала, что наше общение важно для него. Маэлю нужны были внимание и любовь, которых ему так не хватало в детстве.

Ему было всего четыре года, когда родители стали частенько ругаться, совсем не обращать внимания на детей (пока их было двое: Маэль и его старшая сестра), устраивать публичные разборки и даже драться. Больше всего при этом доставалось маленькому Маэлю, ведь он был самым младшим. Порой мне казалось, что Эйнсворт до сих пор боится отца, несмотря на то что ему уже двадцать три года.

Многие говорили, что его отец алкоголик, хотя некоторые отрицали это и объясняли все тем, что он просто очень суровый человек с напряженной работой, кучей проблем и долгов, который стал срывать свою злость на семье. Я вновь вернулась к нашей переписке.

В этот раз я ждала ответ дольше обычного.

Булимия… Этого еще не хватало. Именно с нее начинается анорексия.

Я знала о том, что Маэль продолжал терапию, проходил лечение в специальной клинике, занимался с психологом. Возможно, он и сам прикладывал некоторые усилия к выздоровлению, но результат был, мягко говоря, незаметен. Оставалось лишь надеяться на то, что его семья и девушка смогут помочь ему.

Напечатав сообщение, я легла на кровать. Мой телефон опять засветился в темноте.

Я улыбнулась. Мне очень хотелось верить в то, что я на самом деле могла поддержать Маэля и помочь ему.

Спустя некоторое время я узнала о том, что Ридли переехала к Маэлю в Париж – город своей мечты. Девушка решила не терять времени зря и приступить к постройке новой, хорошей жизни. Квартира оказалась очень даже неплохой. Ридли не раз выкладывала в «Инстаграме» фотографии гостиной и кухни, вид из окна на городскую площадь, собор Нотр-Дам и набережную. Видимо, жили они почти в самом центре Парижа, и Ридли никак не могла нарадоваться тому, что ее мечта сбылась.

В жизни Маэля, похоже, все становилось на свои места, и он шел на поправку. Новая квартира, развитие карьеры, любимая девушка рядом – что еще нужно для счастья? Главное – чтобы он сам ценил это и не совершал глупостей.

А я тем временем готовилась к выпускному, радовалась новым каникулам, путешествовала и проводила много времени со своими друзьями. В общем, все было замечательно.

Я отложила телефон и стала собираться на вечеринку по случаю выхода первого альбома Криса и его группы. Он проделал большую работу, и у него получилось.

Я вышла из дома и направилась в сторону центра. На улице стемнело, и вскоре зажглись фонари.

Для вечеринки Крис с друзьями снял помещение в клубе. Кэтрин встретила меня около паркинга. По ее лицу было видно, что она рада за своего брата и гордится его успехами. Я тоже была рада за Криса. Эта вечеринка была для него очень важным событием, и мы никак не могли пропустить ее.

Громкая музыка в клубе тут же оглушила меня. Мы с Кэт сели около барной стойки и стали наблюдать за происходящим на сцене. Вышел Крис с микрофоном в руках и поблагодарил всех за поддержку. Потом он начал говорить о том, как тяжело им было создавать альбом…

Мне стало скучно, и я вытащила из сумки телефон. Пролистывая ленту «Инстаграма», я наткнулась на фотографии Ридли Даблдэй. Она писала о том, как рада оказаться в новой квартире, как ей все тут нравится и так далее.

– Ты пришла на мою вечеринку и опять сидишь в телефоне? Ну сколько уже можно?

– Да я всего на минуту, в этом нет ничего ужасного. – Я улыбнулась и убрала мобильник обратно в сумку. Мне не хотелось портить настроение Крису.