— Не очкуй, Рина, сегодня я тебя не убью.

Какого результата он ждет, озвучивая эти сомнительные перспективы? Что я запрыгаю от счастья? Расцелую его? Запою? Или просто мой страх доставляет ему особенное удовольствие? Личный сорт натурального наркотика, никакой синтетики.

— Босс, рискованно без охраны. — Демид склоняется перед опущенным стеклом с водительской стороны.

Громов ни говорит ему ни слова. Молча поднимает тонированное стекло и заводит заревевший двигатель. А чего ему, собственно, бояться? Ночью мы тоже были без охраны, но остались живы. У него наверняка и тут припрятана пара-другая стволов.

Особо не разгоняясь, Антон выводит машину со двора, замечает, как я пристегиваюсь, вжимаясь в кресло, и хмыкает:

— С такими ногами ты могла бы быть моделью.

На рефлексах кладу ладони на колени. Это не спасает, потому что шорты длиннее не становятся. Чисто психологически помогает почувствовать себя прикрытой.

— Ты вроде бы сказал, что у Радика глаза на заднице, — напоминаю я обидное оскорбление.

— Блондинки, — усмехается он, набирая скорость. — Это был комплимент, Рина.

— А… — Я захлопываю рот, сообразив, что перевернула его реплику с ног на голову. На самом деле, я ему понравилась? И он посмеялся над тем, что Радик слепой, не разглядел моей привлекательности?

Боже…

— У одного моего приятеля сегодня пенная вечеринка. Мы с Инессой рассчитывали оттянуться. Ну знаешь, как это бывает: танцы, бухло, секс. Все по-взрослому. Хотя, — лыбится он, — откуда тебе знать?

К коварному прищуру его глаз не хватает только пары фингалов. Он высмеивает меня за скромность, гордясь своей испорченностью. Но делает это так естественно, что без затруднений подменяет понятия даже в моей голове.

— Я не претендую на место твоей Инессы. Езжайте с ней, куда хотите.

— Без кольца эта вечеринка превратится в мексиканские страсти. Ненавижу вынос мозга.

— Я помню. Поразительно, что со своей системой условий ты остановил выбор на истеричке.

— Снова показываешь свои острые молочные зубки? У меня часто меняется настроение, Рина. Делай выводы.

Выводы насчет тебя я уже давно сделала, и лучше их не произносить вслух.

Выехав из поселка, Громов зажигает дальний свет, и теперь его ничто не тормозит разогнаться по максимуму. Понятия не имею, какой предел у «Бугатти», но стрелка спидометра меня пугает до чертиков. Я во все глаза таращусь вперед — туда, где вибрирующая насекомыми тьма прорезается ослепляющими фарами. А Антон тем временем невозмутимо отвлекается на переключение музыки. Он почти не смотрит на дорогу. С головой погружается в звуки, выбирая подходящую под его настроение волну. Его крепкая рука с набухшими венами, как признаком силы, и дорогими часами, напоминающими о его величии, лениво лежит на рулевом колесе. Слишком спокойно и беззаботно. Ни за что не подумаешь, что эти руки по локоть в крови.

К счастью, у Антона хороший вкус в музыке. Мне не приходится морщиться от оглушающих басов тяжелого рока или депрессивного шансона, навевающего еще больше тоски в заточении. Он, как и я, поклонник поп. Так что дорога меня не утомляет. На минуточку я даже забываю, в каком я замкнутом круге. Растворяюсь в скорости, которая постепенно кажется нормой. Тону в роскоши многомилионного салона. Вдыхаю запах чистой кожи и мужского парфюма. Ментол, дерево и горькие травы. Странно, когда от парня не пахнет потом, табаком или пивом. Антон чистоплотен. Во всем. И привит в нем навык аккуратности явно не детским домом. В преступном бизнесе не может быть осечек.

Он въезжает в распахнутые кованые ворота загородного особняка, горящего мелькающей иллюминацией, которая ослепит даже астронавтов в космосе. Массивные динамики здесь долбят так, что окна в соседних домах дребезжат. Целый ряд дорогущих машин блещет пышностью и великолепием. У наполненного водой и пеной бассейна толчется человек пятьдесят, не меньше. Парни и девушки с жестяными банками и коктейльными бокалами в руках. Плавки, купальники, прыжки в бассейн, визг, поцелуи, танцы. Настоящее мракобесие, обычно заканчивающееся головной болью, похмельем и венерическими.

Антон тормозит прямо посреди дороги. Ему плевать, что он загораживает выезд. Он уже чувствует себя королем, и если у него все получится, все эти дрыгающиеся под заводящую музыку людишки скоро окажутся в рабстве его венца.

Заглушив двигатель, Громов бросает на меня ироничный взгляд.

— Рекомендую пить только воду. С алкоголем у тебя несовместимость.

Еще и издевается, скотина!

— Не волнуйся, в такой компании я вряд ли осмелюсь взять что-то в рот.

Хищно улыбнувшись уголком рта, он подается ко мне ближе, чем хотелось бы в тесноте салона, и хрипло шепчет:

— Кое-что могла бы и взять. Сюрпризов не будет. Обещаю.

— Ужас, — выдыхаю я, мотнув головой. Отстегиваю ремень и спешу выйти из машины. Проклятый извращенец!

Я никогда не фанатела от подобных тусовок. Ни в жизнь бы не пришла сюда, будь у меня выбор. К несчастью, его у меня нет на привязи у Антона Громова.

Обойдя «Бугатти», он заваливает свою тяжелую лапищу на мои плечи и туго обнимает за шею. Видимо, в его кругах норма — вот так зажимать девушек. Будто я какая-то дешевка из глухого переулка.

— Они все такие же, как ты? — интересуюсь я, плетясь вместе с Громовым к бассейну.

— В каком смысле?

— Бизнесмены, — бурчу желчно.

Антон усмехается:

— Здесь сплошные неудачники. Каждую копейку у предков выклянчивают. Никак из подгузников не вылезут.

Странно. Вроде описывает себя, но свято уверен, что сам уже взрослый.

С нами здороваются незнакомые мне парни: пожимают Антону ладонь или хлопают его по плечу, представляются мне, проносясь мимо нас туманным конвейером. Не остаются в стороне и девушки, которых не грех назвать кобылками. Ядовитые кобры, улыбающиеся Антону во все челюсти, чмокающие его в щеку и даже позволяющие себе наманикюренными пальчиками проводить по его руке, при этом укалывая меня презрительным, ревнивым взглядом. Этим точно не помешало бы вылезти из подгузников.

— Гром! — У нас на пути возникает взъерошенный блондин на едва держащих его ногах. Худой, бледный, зато с татуировкой на груди. Явно уверенный, что он выглядит отпадно в маленьких мокрых плавках. — Дарова! — Хлопком припечатывает свою ладонь к руке Антона, крепко пожимает и рыпается толкнуть его в плечо. — Ты куда делся? Ни слуху ни духу… — Переводит свой опьяневший взгляд на меня и подмигивает: — Твоя цыпа?

— Аккуратнее, Фриц, цыпа клюется, — ухмыляется Антон, стрельнув в