Дежурный заверил, что опергруппа выехала и скоро будет в музее. Мама расстроилась. Заочно выругала Петровича за глупость и пьянство. Рассказала, что с Павлом все в порядке – рану зашили, лежит под капельницей, сломал два ребра, но чувствует себя хорошо, а точнее, спит.

– Выздоровеет твой Павел, не волнуйся, Янка!

– Он не мой, – тоскливо пробормотала Яна. – У него Злата есть.

– И друзья молодые неженатые, – подхватила Лариса Павловна. – Когда выйдет из больницы, попроси, чтобы познакомил.

– Мама, не начинай! – отмахнулась Яна.

Чтобы время бежало быстрее, она спустилась вниз и занялась уборкой холла. Грязную воду выливала с крыльца прямо на снег, представляла себя на улочке средневекового Парижа, тихонько смеялась.

«Была ли счастлива Аделина? – неожиданно подумала Яна. – Она вышла замуж за любимого, умерла в 1970 году. Рядом были дочери и внуки. Она прожила долгие 80 лет, из которых только 20 – в родном Барсово. Вспоминала ли о России за океаном? Хотела ли вернуться, чтобы посмотреть на владимирскую даль из окошка в мезонине?»

Неожиданно Яна осознала, что ее кабинет был комнатой Аделины. Об этом со слов основателя музея Климентия Ниловича как-то рассказал старый краевед Александр Адольфович. Раньше она об этом не задумывалась. Яна взглянула вверх. На секунду ей показалось, что легкая занавеска дрогнула и к окну прижалось обрамленное кудряшками юное лицо.

Глава 18.

Полиция торжественно въехала во двор музея. Воинственный кортеж возглавлял микроавтобус с ОМОНом, за ним следовала черная легковушка, потом знакомый уазик опергруппы.

Бойцы рассыпались по двору, обежали музей снаружи и внутри, доложили главному, что все чисто. Грузный подполковник подошел к Яне, подозрительно осмотрел с головы до ног.

– Вы кто?

– Главный хранитель музея-усадьбы Фон-Барсов Полонская Яна Сергеевна.

– Что ж вы, Яна Сергеевна, так плохо музей храните? Дверь вскрыта, все развалено. Где преступник?

– Убежал, – спокойно ответила Яна.

– Как убежал? И вы это допустили?

Лариса Павловна как всегда возникла из ниоткуда.

– А в ее обязанности не входит поимка и охрана злостных грабителей. Я лично еще полтора часа назад сообщила о происшествии в музее. Где вы были все это время? Высыпались после Нового года?

– Я не обязан отчитываться перед первой встречной! Вы кто такая и что здесь делаете?

– Я полковник ФСБ в отставке Полонская Лариса Павловна. Ночью я несколько раз звонила в дежурную часть и уведомляла ваших подчиненных, что моя дочь не выходит на связь. Они знали, что она в музее, который пытались ограбить. Но никто, я повторяю, никто не принял мер! И теперь вы пытаетесь обвинить Яну в собственной безолаберности. Не выйдет! Я была свидетелем нападения преступника. Он держал нож у горла дочери. А капитан юстиции Павел Граб вообще на больничной койке. Я подниму все свои связи, но виновный в бездействии будет наказан!

– Не надо мне угрожать! Вы в отставке – вот и сидите дома. А будете мешать следствию, я посажу вас под арест и никакие связи не помогут. Покиньте место преступления!

– Ой, напугал! Арестует он меня. Там, где ты учился, я преподавала. Вы план-перехват объявили? Преступники похитили старинные драгоценности в музее, а не коробку с лимонадом в уличном ларьке.

Лариса Павловна и подполковник ругались, размахивали руками, ОМОНовцы ржали, благо балаклавы надежно скрывали их лица.

Яна пригляделась к опергруппе, узнала эксперта-криминалиста Владимира Викторовича, обрадовалась, рассказала полицейским о подробностях ночного противостояния. Они изумлялись, хватались за головы, тихонько матерились.

– В общем, картина ясная, – решительно начал эксперт. – Про ружье, наградной Макаров Ларисы Павловны и музейные предметы я понял. Покумекаем, как оформить. Знать бы, что за двустволка, я б заключение быстро сварганил… Не хочется сегодня еще и в Заречье ехать.

– ИЖ-58, калибр шестнадцатый, – Яна говорила быстро и четко. – По времени производства разброс с 1960 до 1965 года. Износ значительный. На колодке бойка гравировка. Рисунок в темноте не разглядывала. Пуля там была, или дробь, не знаю. Смотрите в кустах роз у ограды.

– Как год выпуска датировали? – поинтересовался криминалист.

– Под 16 калибр Иж-58 начали выпускать с 1960 года, а Клим Степанович сказал, что отец подарил ему ружье в 65-м. Он его ижиком называет. Все просто.

– Учитесь, салаги! А будете лажать – уволим, а на ваше место Яну Сергеевну возьмем, – рассмеялся Владимир Викторович.

Яна поежилась, подышала на замерзшие руки. Снег на время успокоился, наверное, устал летать, а может у тучи закончился запас влаги. Подошла Лариса Павловна. Ее лицо полыхало от злости. Мужчины уважительно отдали честь.

– Павел дежурному сообщил имена и приметы преступников. Этот дуболом вопит, что нужно разобраться, прежде, чем кого-то ловить. Как он вообще до своего кресла добрался? Наверное, животом всех нормальных ментов передавил.

– Я скажу ему, что лично опознала преступника, – сказала Яна, порываясь уйти.

– Стойте, стойте, не надо, – в разговор вступил высокий худощавый мужчина. – Оперуполномоченный уголовного розыска Ленинского ОМВД Владимира капитан полиции Константин Баженов. Яна Сергеевна, уже все давно запущено. Преступники в розыске. Товарищ подполковник просто специально злил вашу маму.

– Вот зараза, – прошипела Лариса Павловна. – Янка, ты норм?

– Замерзла. Хочу есть и спать. Ребята, как там Павел? – робко спросила она.

– Живой и почти здоровый, – рассмеялся Баженов. – Скоро к Злате своей ненаглядной вернется.

Все рассмеялись, а Яна отвернулась. Глаза резанули слезы. Лариса Павловна обняла дочь, погладила по спине.

– Домой нам надо, ребята. Она всю ночь сражалась. Что с музеем-то делать? Дверь нараспашку.

– Об этом не волнуйтесь, – заверил Баженов. – Мы все осмотрим, протоколы составим, потом Яну Сергеевну пригласим в отдел для уточнений и подписи. А дверь бойцы охранять будут. Разберемся.

Надутый подполковник вместе с опергруппой вошел в музей. Цветом лица он был удивительно похож на Ларису Павловну. Они с ненавистью посмотрели друг на друга. Женщина демонстративно отвернулась и вздернула подбородок.

Яна позвонила коллеге – научному сотруднику. Объяснила ситуацию, попросила сменить на «боевом» посту. «Обрадовала» директора подробным сообщением в мессенджере и выключила телефон. Дальше – туман. Забрала вещи из кабинета, опечатала, что позволили, взяла с Баженова торжественную клятву не трогать предметы руками и следить за их сохранностью. В душе царило равнодушие. Усталость зашкаливала.

В машине Яна сразу же отключилась. Лариса Павловна молчала, лишь изредка отпускала короткие ругательства в адрес разозлившего ее полицейского.

Дома ждал сюрприз. Кошачий корм был нетронут, зато салатница изрядно опустела. Яна удивилась лишь краем сознания, она знать не знала, что Сима с Клавой едят вареную картошку, морковку, зеленый горошек и даже соленые огурцы.

Голод почему-то отступил. Она съела только яблоко и отправилась в душ. С наслаждением ступила под горячие струи, вытерлась