В этом же фрагменте воспоминаний он признается, что предпринимал все возможное, чтобы разместить войска в связи с надвигающейся зимой. В районах, где были сосредоточены люди, не было ни леса, ни даже воды.

«Это голая, пустынная степь, особенно район Саин-Шонда, Большин-Сумэ, Солонкер. Кроме саксаула, и то редко встречающегося, ничего не росло. Ни топлива, ни воды, ни каких-либо материалов не было; все приходилось ввозить из Советского Союза, на расстояния 1000–1200 км от железной дороги, станции Улан-Удэ».

С древних времен Смоленщина была твердыней, преграждавший врагам путь к Москве. На этой земле развертывались кровопролитные сражения. Так было в древние времена, в ходе войны 1812 года с Наполеоном, когда 1-я и 2-я русские армии сумели дать первый решительный бой возле Смоленска.

Смоленское сражение в начальный период Великой Отечественной войны стало одним из самых крупных: город оказался на направлении главного удара немцев. В районе Витебска – Могилева – Смоленска действовала группа армий «Центр» под командованием опытного генерал-фельдмаршала Федора фон Бока. Их задачей было уничтожить основные силы Западного фронта и открыть путь на Москву. При обороне Смоленска героически сражались 19-я армия (командующий И. С. Конев), 20-я армия (командующий П. А. Курочкин), 16-я армия (командующий М. Ф. Лукин), 24-я армия (командующий К. И. Ракутин). Во взаимодействии с другими воинскими частями эти армии сковали под Смоленском 20 дивизий противника.

При жизни отца о Смоленском сражении было написано не так уж и много. Помню, корреспондент из Франции брал у него интервью и поинтересовался, какая битва с его точки зрения была своего рода «белым пятном» в истории войны, и он ответил, не колеблясь: «сражение за Смоленск, оно по существу сорвало планы нацистской Германии с ходу захватить Москву».

В предвоенные месяцы на территории Северо-Кавказского военного округа, которым командовал отец, была сформирована 19-я армия. Под видом учений к середине июня 1941 года армия была сосредоточена на Украине (в районе Черкасс и Белой Церкви). Отец, высоко оценивая воинские качества людей, с которыми вступил в войну, писал:

«Какими замечательными солдатами, сержантами, офицерами была укомплектована 19-я армия. Это были потомки боевой доблести и славы донских и кубанских казаков – гордость русской армии. На их долю выпало самое трудное – принять на себя первые удары оголтелых фашистских полчищ. Я видел своих бойцов и командиров в кровопролитных боях под Рудней, Смоленском, Витебском. Особо героически сражалась за Смоленск 129-я стрелковая дивизия под командованием Городнянского[8]. В боях у Соловьевой переправы через Днепр мужественно дрались с врагом воины 127-й стрелковой дивизии. Тысячи бойцов и командиров 19-й армии, будучи в окружении, дрались до последнего патрона, они отдали свои жизни, преграждая путь вражеским ордам на Москву».

В надиктованных отцом воспоминаниях сохранилась история о самых первых днях войны, которую он не успел опубликовать.

«В ночь на 22 июня находился у себя на квартире. В два часа ночи 22 июня раздался звонок по ВЧ[9]. Жуков сообщил, что положение угрожающее, дал команду привести в готовность все средства противовоздушной обороны Ростова. “Командующим округа оставьте Рейтера, своего заместителя, а сами немедленно вылетайте в армию, быть там в полной боевой готовности”. Вместе с членом Военного совета Шеклановым[10], начальником особого отдела Королевым[11] рано утром в четыре часа на своем самолете “СИ-47” я вылетел из Ростова в Черкассы. По всему маршруту был ливневый дождь, мы шли на бреющем полете при плохой видимости. Взяли за ориентир Днепр и по Днепру шли на Черкассы. Пролетая район Запорожья, не без риска прошли над проводами высокого напряжения Днепровской ГЭС.

Прибыв около пяти часов утра в штаб 19-й армии, я выяснил, что ни начальник штаба, никто в штабе не знает, что началась война. Тут же дал команду объявить боевую тревогу, рассредоточил войска, доложил в Генштаб, что я на командном пункте в Черкассах и войска армии находятся в полной боевой готовности.

Весь первый день войны штаб армии получал информацию из Генштаба о положении на фронтах. Этот день прошел для нас спокойно, противник не бомбил район расположения армии, кроме железнодорожного моста через реку Днепр. Видимо, сосредоточение 19-й армии не было установлено противником. На второй или третий день нарком обороны С. К. Тимошенко вызвал меня по ВЧ и приказал всей армии форсированным маршем следовать в район города Киева. Поставил задачу: занять оборону по рубежу бывшего Киевского УРа[12] по реке Тетерев и далее по периметру этого укрепленного района.

Отдав приказ войскам о выходе в район Киева, я с начальником штаба Рубцовым и членом Военного совета Шеклановым с первым эшелоном штаба на автомашинах выехал в Киев. По прибытии в Киев, не теряя времени, получил ориентировку от заместителя командующего округом Яковлева и тут же выехал на рекогносцировку укрепленного района. К моему великому удивлению, в Киеве никаких войск не было, кроме артиллерийского училища под командованием генерала С. С. Волкенштейна. Киевский укрепленный район, который строился еще в мирное время, был в запущенном состоянии, все заросло травой и бурьяном, пулеметные и артиллерийские бетонированные сооружения не имели оружия. Личный состав, офицеры и солдаты, призывались из запаса. Видимо, в последние годы считали, что Киевский УР не нужен. Не хочу кого-либо в этом обвинять, но получилось так, что новые УРы по государственной границе еще не были готовы, а старые были уже в состоянии, мягко говоря, консервации.

Увидев столь безотрадную картину, я поехал в ЦК Компартии Украины к секретарям ЦК М. А. Бурмистренко и Д. С. Коротченко, Информировал их о задаче 19-й армии, о состоянии оборонительного рубежа перед Киевом, попросил их немедленно мобилизовать население для строительства обороны вокруг Киева.