Король действительно считал себя хозяином своего королевства, однако это вовсе не означало, что он признавал королевство своей личной вотчиной, где мог делать все, что хотел, как полагают некоторые исследователи. Король четко проводил грань между личным богатством и общественным достоянием[54].

Безусловно, королевская власть у франков была организована куда проще, чем у вестготов. После смерти короля его владения были разделены между его сыновьями, однако это являлось следствием междоусобицы и завоеваний, а не характерной германской традицией[55]. Также верно и то, что у королей франков не было римских титулов, если не считать тех титулов, которые время от времени получал Хлодвиг во время своего правления. Однако они стремились поддерживать контакты с византийскими императорами[56].

Таким образом, и внутри своего королевства франки придерживались римских правил и традиций.

Если в целом сравнивать варварские королевства, то мы обнаружим у них три сходные черты: во-первых, во всех присутствовала абсолютная королевская власть; во-вторых, все они были светскими и, в-третьих, основными инструментами государственного управления везде были национальное богатство и королевская казна.

Все эти три черты были римскими или, если хотите, византийскими. Абсолютизм, безусловно, сложился стихийно в ходе исторического развития. Король уже был могущественным военным вождем, когда королевства только возникли. А для управления завоеванными территориями абсолютная королевская власть была совершенно необходима и неизбежна[57]. Только абсолютная власть могла дать королю такое же положение, как у суверена англосаксов. Нет большего отхода от германских традиций, чем превращение военного вождя в абсолютного монарха. Фактически просто было установлено всевластье одного лица, в точности как у римских императоров.

Во всех упомянутых королевствах абсолютная власть короля основывалась на его финансовой власти. Везде, будучи правопреемником императора, он распоряжался национальным богатством и налогами. А это богатство было поистине огромным. Оно включало в себя императорские земельные владения, леса, пустующие и необработанные земли, рудники, порты и дороги; плюс к этому король мог распоряжаться сбором и использованием налоговых средств и чеканить деньги. Таким образом, король был собственником не только необъятного количества земель, но и средств казны. Никакой монарх на Западе до XIII в. не имел столько богатства, сколько эти короли. Описание этого богатства рисует в воображении поистине текущее рекой золото. Это богатство, помимо прочего, позволяло королям не иметь проблем с оплатой услуг своих приближенных. Короли династии Меровингов делали немалые выплаты из своих сокровищниц: до 695 г. аббат Сен-Дени получал на нужды аббатства ежегодную ренту в 200 золотых солидов из средств государственного казначейства и еще 100 солидов из кладовых финансового резерва, или сокровищниц (фондов Гохрана, как мы сказали бы сейчас). Короли ссужали деньгами города, платили миссионерам, а также тратили деньги на подкуп нужных людей. Сохранение римской налоговой системы, и в частности налога на рыночную торговлю {рыночная пошлина), являлось важным атрибутом королевской власти (взималась пошлина как за перевозимые товары, так и за право выставить свои товары на рынке). Считать этих королей только крупными землевладельцами — очень серьезное заблуждение, и вызвано оно тем, что их смешивают с монархами, которые правили уже после них. Безусловным фактом является то, что по своему денежному богатству короли варваров в описываемый период были значительно более схожи с византийскими императорами, чем с Карлом Великим.

И они делали все, чтобы всячески преумножить то богатство, на котором держалась их власть. Поэтому так широко применялась практика всевозможных конфискаций. Хильперих ввел во всех частях своего королевства новые строгие списки для уплаты налогов. Была создана сложная система сбора налогов и финансового администрирования, состоящая из многочисленных должностных лиц: регистраторов, контролеров и т. п. Короли пытались завладеть богатством друг друга — именно для этого они развязывали войны и нанимали убийц.

Помимо этого, огромные средства предоставлялись Византией. Император Мауриций послал 50 тыс. золотых солидов Хильдеберту в качестве платы за согласие выступить на стороне империи против лангобардов. Приданое, полученное в 584 г. Ригунтием, 6 тыс. солидов, пожертвованных Хильдебертом аббатству Сен-Жермен на нужды бедных, щедрость Дагоберта I, покрывшего серебром купол церкви Сен-Дени, дают нам представление о том богатстве, которым располагали короли франков. Как и в Византии, они использовали это богатство для политических целей; например, Бругильд в 596 г. сумел при помощи денег предотвратить нападение аваров на Тюрингию.

Поэтому нельзя говорить о том, что короли франков скапливали богатство только для своих личных целей и нужд.

Но короли остготов были еще богаче — достаточно вспомнить те роскошные здания, которые возводились по приказу Теодориха. То же можно сказать и о вестготах: в 631 г. претендент на королевский престол Сизенанд предложил 200 тыс. золотых солидов Дагоберту, чтобы заручиться его поддержкой против своего соперника Свинтилы, а Леовигильд обещал заплатить 30 тыс. солидов должностному лицу римского императора за поддержку против своего собственного сына.

О том, какое большое значение придавалось сбору рыночной пошлины в королевстве вестготов, говорит тот факт, что нарушение налоговых обязательств со стороны торгующих на рынке земледельцев каралось смертью, то есть сохранились соответствующие нормы римского права. Уплата налогов строго учитывалась и контролировалась, чтобы обеспечить бесперебойную выплату жалованья королем своим подданным. Описание Венанцием Фортунатом богатства, полученного Галсвинтой, дает представление об уровне благосостояния вестготских королей.

Короче говоря, золото продолжало играть в политике такую же роль, как и в Византии; за него короли покупали друг друга и продавались сами.

Было и еще одно направление, в котором варварские государства продолжали следовать античной традиции: все они были светскими. Все государственное управление на всех его уровнях было светским. Хотя у королей в целом были хорошие отношения с церковными иерархами, ни один из них не занимал какого-либо государственного поста, позволявшего реально влиять на государственное управление, и в этом заключается принципиальная разница с временами Средневековья. С другой стороны, многие епископы были королевскими советниками, находившимися в прямом подчинении королю[58].