– Хм! Просто береза!

– Рысь, – сказал Потапка. – Вон белеет ее брюхо…

– Ну, ты даешь! – хмыкнул Сергей.

– Я же не слепой.

– Леонид Григорьевич, глянь в трубу, что там такое, – толкнул в плечо Сергей начальника.

Начальник достал из рюкзака подзорную трубу, навел ее на таинственный предмет на березе, пригляделся.

– Кора, – флегматично буркнул он.

– Иди ты! – возмутился Сергей.

– А ты что хотел, чтобы сундук был с золотом? – засмеялся Потапка.

– Пираты спрятали, а море вымыло, – спокойно сказал начальник, поддержав его игру.

Сергей ошарашенно посмотрел на него.

– Ты что, перегрелся на крутяке? Залей радиатор!.. Здесь тайга, а ты – море! До моря сотня верст!..

– А здесь океан когда-то был, – не сдавался Потапка.

– Когда?! Миллион лет назад! Знаешь, какие пираты тогда были, а?

Потапка промолчал с видом глубоко уверенного в чем-то человека, которому открылась какая-то единая тайна, одна, последняя на всех.

Они собрались и повернули назад. В стан вернулись под вечер, когда солнце уже скрылось за горами.

На следующий день они обошли маршрутом карьеры, взяли образцы, осмотрели стенки, срезанные старателями. Жилы кварца оказались здесь мощные, с большим содержанием коричневых кристаллов касситерита.

Вечером собрались в обратный путь, а утром следующего дня снялись и поехали на другое месторождение, в верховьях по долине Холодного ручья.

На обратном пути осмотрели остатки обогатиловки, затем покатили прежними дорогами и выскочили на хорошо укатанное шоссе, что пролегло около Нижнего. В запале они сначала проскочили мимо поворота в Холодный ключ, затем, вернувшись назад, поехали вверх по ключу, страшно изуродованной долине ключа. Здесь прошел леспромхоз! Точнее, не прошел, а двигался вверх по долине, вырубая по склонам древесину. Вид долины был ужасен…

Машина шла по дороге, переваливаясь с боку на бок, как зажиревшая домашняя утка. В кузове кидало всех из стороны в сторону.

Сергей и Потапка беспрерывно кланялись то взад, то вперед, делали интенсивные наклоны, словно на разминке в спортивном зале, подпрыгивали, как будто какой-то всесильный и чудаковатый волшебник, издеваясь над ними, слабыми и немощными, устроил им пляску под стать себе, своему миру, силе и жестокости.

Машина же все шла и шла вверх, отмеривая километры, а долина не меняла вида. Казалось, не было конца этой долины, исполосованной тракторами, пилами и топорами.

Через полчаса езды по долине у Леонида Григорьевича появилось сомнение – правильно ли они едут.

Леспромхоз, разорив долину, заодно стер с лица земли и дорогу, которая шла левым бортом долины, прижимаясь к круто падающему склону хребта, а вместо нее – по правому борту долины, пролегла новая уже сильно разбитая лесовозами дорога.

По ней-то они и пробирались.

И это сильно смущало Леонида Григорьевича.

– Давай повернем назад, – велел он Митьке. – Не туда врезались, – пробормотал он, всматриваясь в карту и все еще никак не понимая, где же они сейчас находятся.

Митька с трудом развернул газик на дороге сплошь забитой по сторонам поваленными и покореженными деревьями. И машина потащилась по долине обратно вниз по ручью.

Выбравшись на шоссе, проехали по нему и повернули в соседнюю долину. Она, оказалось, тоже побывала в цепких руках леспромхоза, но, судя по всему, с тех пор прошло года три, не меньше.

Газик, натужно завывая, полез вверх по долине Забытого ручья, как определил Леонид Григорьевич, что это за ручей. Сообразив же, что им нужна была та долина, Холодного ручья, из которой они только что ушли, и прикинув все по карте, он решил не возвращаться назад, а идти вверх по Забытому, стать лагерем по другую сторону хребта, разделяющего долины, как раз напротив нужного им месторождения. На следующий же день перекинуться через хребет маршрутом, поработать там, у штольных отвалов, заброшенных лет пятнадцать назад. И, взяв образцы жильного кварца, вернуться назад.

Машина медленно ползла вверх по долине ручья по старой, разбитой лесовозами и тягачами дороге. Но вот уткнулись в завал из тонких лесин. Сергей и Потапка вылезли из кузова, прорубили в завале проход. Через некоторое время уткнулись в другой завал из толстых, почти столетних берез. Поняв, что прорубиться им не под силу, быстро соорудили мостки, уложив лесинами въезд на поваленные березы, и пустили по нему газик. Машина осторожно вскарабкалась на мостки, тонкие лесины затрещали, но выдержали, и она съехала с них на дорогу…

Они разбили лагерь на стыке двух ручьев, из которых по берегу правого ручья шла леспромхозовская дорога и выходила в широкую трелевочную площадку. Поставили две большие палатки. Вечером долго сидели у костра, вспоминая былые маршруты.

На следующий день, утром, в маршрут на месторождение вышли вдвоем – Леонид Григорьевич и Сергей. Митька и Потапка остались в стане.

Леонид Григорьевич, несмотря на свои пятьдесят лет, все еще подвижный и подтянутый, быстро шагал по тропе, продираясь иногда по высокой траве заросшего в самой низине ручья. Сергей, с рюкзаком и ружьем на плече, едва поспевал за ним, поминутно спотыкаясь о невидимый в высокой траве валежник и удивляясь, как не цепляется за них идущий впереди начальник.

Пройдя километра два, Леонид Григорьевич остановился, достал карту, долго искал на ней ручей, с шумом срывающийся из небольшой впадины, напротив которой они остановились.

– Хм! Его не должно быть! – сказал он.

Сергей заглянул сбоку в карту, отыскал на плотной сетке горизонталей легкий изгиб терраски. Ручья действительно не было. Но вот же он – есть!.. Большой и голосистый… От его шума не спрячешься.

– Хм! Это дело рук леспромхоза! – сказал Леонид Григорьевич. – Лес сняли, свели – вот и появился новый ручей. Их родимое пятно… Ладно, все ясно, пошли!

После ручья взяли вправо, вверх, прицеливаясь выйти на седловину, а с нее двинуться по водоразделу до месторождения, разведанного много лет назад. Петляя среди валежника и редких зарослей кустов на открытых местах, они поднялись на седловину, вспугнули выводок рябчиков. Молодые птицы, перепуганные, еще неумело трепыхаясь, зафыркали по кустам, плюхались на землю, суматошно разбегались и прятались в зарослях. Самка, прикрывая их, с шумом взлетела и села неподалеку, отвлекая людей своим открытым видом от птенцов. Вот она перебежала по веткам, вспорхнула с одной на другую, снова перебежала…

Посмеявшись над трогательной хитростью самки, свистнув, они вспугнули ее и направились вниз с седловины по давно заброшенной дороге, годной разве что для сильных тягачей или тракторов. Дорога повела вниз и вскоре, круто прорезавшись глубокой канавой по высохшему ручейку, вывела их в ту долину, куда они, пробираясь вчера, не дошли, как не дошел еще и леспромхоз. Холодный ключ, быстрый и чистый, шумел и говорливо повторял на все лады одну и ту же вечную песню бегущей воды. Они перешли его, вышли на хорошую, но давно не езженую дорогу и двинулись по ней вверх по ключу, к заброшенной разведочной штольне.