Романов присел на край кровати, достал из кармана телефон и включил на среднюю громкость какую-то медитативную музыку. Звуки народных струнных инструментов и колокольчиков заполнили пространство палаты, а стены начали немного вибрировать от преобладающего в мелодии гудения. Сеня начал говорить спокойно, ровно, легко и низко, ниже, чем обычно в жизни, но это давалось ему просто, без нажима.

— Закрой глаза и не бойся. Сейчас мы проведем с тобой короткий сеанс расслабления. Я буду давать команды и задавать вопросы, а ты просто следуй за моим голосом. Хорошо?

— Да, — спокойно ответил мальчик, закрывая глаза.

— Сейчас я буду считать до десяти, и все твое тело будет расслабляться настолько, насколько это сейчас для тебя возможно. Попробуй отбросить все мысли и думай только о хорошем. Ты сейчас лежишь в теплой кровати под полной защитой. Представь, что вокруг тебя прозрачный защитный купол, как у супергероя. За этот купол никто не может пробиться, а ты можешь спокойно за всеми наблюдать. Один…

Построй этот купол, исследуй его, сделай его таким, каким хочешь, залатай прорехи, если они имеются.

Мальчик улыбнулся впервые за все это время.

— Вот уже пошли какие-то эмоции. Это правильно. Не блокируй их, не стесняйся, но продолжай расслабляться и строить купол. Два…

Строй его тщательно. Это твоя защита. Постарайся полностью погрузиться в эту постройку. Обращай внимание на детали, на мелочи этого купола. Какого он цвета… Полностью прозрачный или с оттенком… Из чего ты его строишь? Силой мысли или из какого-то неизвестного науке инопланетного материала… Три…

Попутно обрати внимание на свое тело. Оно расслабляется, а ты все глубже погружаешься в сон. Где есть напряжение, в какой части тела?

— В руках, ногах и шее, — хрипло и монотонно вымолвил мальчик.

— Выброси это напряжение из головы. Пусть оно станет частью тебя. Не думай о нем, не обращай внимания. Четыре…

А теперь напряги все свое тело. Напряги так, чтобы все тело было как один большой тяжелый груз. Голову, лицо, уши, шею, руки, ноги, грудь — все напряги и подержи это напряжение в себе. Пять…

А теперь расслабься! Моментально сбрось все напряжение. Легче?

— Да.

— Шесть… Теперь все твое тело мягкое как облако. Оно парит над кроватью, и ты испытываешь невероятную легкость, погружаясь еще глубже в сон. Семь…

Переключись на купол. Ты его достроил? Заверши начатое, доделай его… Восемь…

Ты погружаешься еще глубже, паришь в воздухе, тонешь в этой кровати. Все твое тело, как карамель, растекается по простыне, утопает в ней… Девять…

Ты достроил купол. Ты погрузился в сон. Теперь ты расслаблен и под защитой купола, сквозь который никто не в состоянии пройти. Ты чувствуешь себя уверенным, сильным, защищенным. Ты погружаешься еще глубже, так глубоко, как никогда раньше. В голове витают какие-то слова, мысли и образы. Они не вызывают у тебя никаких эмоций, они просто есть и все… Ты тоже просто есть и все… Десять…

Теперь попробуй спокойно сконцентрировать свои мысли на том, что ты помнишь. Аккуратно, спокойно. Первое, что приходит. Лови первую же мысль. Где ты?

— Я в машине. Она едет, быстро, но очень тихо.

— Что ты видишь?

— Ничего.

— Как это?

— У меня что-то на глазах. Это очень тугая повязка, она давит мне на глаза так, что кажется, голова сейчас лопнет. Очень больно. — Мальчик потянулся руками к лицу.

Арсений остановил его:

— Не пытайся себе помочь. Помни, ты в куполе, ты под защитой. Ты слышишь мой голос, он тебя успокаивает. Я рядом, а ты просто наблюдай за всем, что происходит, как в кино.

— У меня онемело все тело, я его не контролирую, — продолжил ребенок. — Не могу снять повязку.

— Что запомнилось больше всего?

— Запах… Есть такие елочки с различными запахами. Пахнет новым автомобилем. И кожей. Да! — воскликнул он. — Я ее чувствую. Это кожа. Кожаный диван.

— Куда тебя везут?

— Не знаю. Я не вижу.

— Что было после машины?

— Я уснул. Они мне что-то дали.

— Они? Кто это — они? — отчеканил Арсений, а Миронов медленно придвинулся поближе: мальчик говорил очень тихо, почти шепотом.

— Я не знаю. Не помню. Их было много.

— Они делали тебе больно?

— Не помню.

— Что было после автомобиля? Сконцентрируйся. Представь, что у тебя от головы идет яркий луч наверх, к небу. Направь свои мысли вдоль этого луча. Что было после автомобиля?

— Меня несут на руках, мысли путаются. Я не знаю, правда ли то, что я говорю.

— Все, что ты говоришь, — правда, — деликатно перебил мальчика Арсений. — Говори все, что приходит на ум.

— Кто-то несет меня на руках. Это коридор. Там много дверей. Я слышу приглушенные голоса. Меня принесли куда-то и положили на кровать. Там со мной еще кто-то. Это какой-то парень. Там несколько голосов. Нас было много. Нас было много!

Арсений слушал не отрываясь. Он сам как будто погрузился в какой-то транс и перенесся всем своим телом туда, где был мальчик. Миронов тихонько тронул Романова за плечо, тот вздрогнул.

— Достаточно.

Сеня кивнул и произнес:

— Хорошо. Ты молодец. Теперь подумай о том, что ты любишь больше всего.

— Бегать…

— Представь, что ты бежишь голыми ногами по свежескошенной траве. Бежишь долго и не устаешь, бежишь просто так, просто потому, что ты любишь это делать. А потом, когда захочешь, падаешь в эту траву и дышишь свежим летним воздухом, вдыхаешь его полной грудью… И на счет «пять» засыпаешь… Один… — Арсений одним движением приказал всем тихо выйти из палаты. — Помни, ты лежишь на траве. Тебе хорошо и спокойно. Два… Ты расслабляешься… Три… Ты под куполом, который защитит тебя от любых напастей. Четыре… Ты спокойно засыпаешь… Пять.

Романов осторожно поднялся с кровати, так, чтобы не потревожить покой мальчика, взял с тумбочки телефон, нажал на кнопку уменьшения звука и медленно двинулся к выходу из палаты.

— Он не врет. Все, что он говорит, это правда. Во всяком случае, он так думает. Впрочем, под гипнозом врать практически невозможно, — говорила за дверью Инга Юрьевна, когда Арсений вышел в коридор. — Заметили, он взял себе имя Павел. В таких случаях, как правило, называют то имя, которое что-то значит для человека. Может, это имя его отца, или друга, или какого-то героя. Однако у него нет никакой реакции на упоминание родителей. У него нет к ним даже подсознательной тяги. Я ему предложила альтернативный вариант решения проблемы через родителей и его буйную фантазию на эту тему, но он не стал менять свою правду на мифических маму и папу. Он не внушаем. Последнее, что хочу сказать: будет очень сложно разобраться, что из того, что он говорит правда, а что только кажется ему правдой. То, что с ним произошло, запустило механизм вытеснения. Мозг, пытаясь спасти сознание мальчика от сумасшествия, тотально стер все, всю его жизнь, плюс сильная травма головы. То, что он помнит, может быть тем немногим, что не вызывает негатива, а возможно, это всего лишь картинки из кино, книг, воспоминаний, которые хаотично занимают все освободившееся пространство памяти.