жениха. Там каасо еще не раз давала советы жениху хо­рошо относиться к добытой им невесте и жить с ней в согласии. В пути их опять подстерегали опасности. Свату трудно было предугадать все козни завистников и недобро­желателей и предотвратить их. Потому-то он и обращался с искренними мольбами к могущественным богам, надеясь с их помощью одолеть все козни. В доме жениха свекор, свекровь и ближайшие родственники уже ждали прибытия свадебного поезда, встречали и поздравляли молодых, осо­бенно невесту. В продолжение всей свадебной церемонии наибольшие почести оказывались жениху и невесте, а так­же свату и каасо.

По-видимому, между сватом и каасо происходило свое­образное состязание в умении восхвалять своего подопеч­ного. Такие состязания и восхваления имеют место по крайней мере в двух старинных рунах, которые изредка можно еще услышать в Карелии. Поскольку мне неизвест­ны ранее публиковавшиеся руны, которые бы соответство­вали сделанному мною описанию, я счел возможным при­вести здесь некоторые свои записи. Так, например, сват, собираясь отправиться с женихом в дорогу, читает:

Дева Каве, дух природы, ты, хозяйка золотая, ткань из золота сотки мне, пелену создай из меди, мне под нею спать ночами, днями на себе носить, чтобы парень к нам вернулся, юноша не удалился, молодой не заблудился, чернокудрый не отстал. Дева Каве, дух природы, приходи давать советы и указывать дорогу, как девицу получить, как невесту обручить. Поперек пути колода, надвое ее сломай, оттолкни ее в сторонку, чтоб прошел большой и малый, слабосильный бы пролез, чтоб прошел и дьявол длинный. Ты, мой Укко, бог верховный, старец мой, отец небесный, тын рябиновый воздвигни, возведи забор железный, обнеси стеной народ мой, с двух сторон поставь ограды, змеями их обвяжи, их гадюками обвешай, чтоб наружу головами, чтобы внутрь хвостами были, чтобы пели, словно крачки, чтоб шипели и фырчали, чтоб и спереди, и сзади, по обеим сторонам. Нет ли старого народа, просидевшего весь век свой, чтоб со мной поколдовали, вместе спели заклинанья, чтобы парень к нам вернулся, юноша не удалился, молодой не заблудился, чернокудрый не отстал. Без мечей героев сотня, тысяча мужей с мечами, чтобы зависть одолеть, чтобы повалить препоны. Глаз у зависти ты вырви, оторви ты нос у ведьмы, распори живот у лжи, чтобы Хийси устрашились, чтобы черти испугались, чтоб навек исчезла зависть.

На помощь призываются божества земли. Сам сват забирается в погреб или в какую-нибудь яму и произносит заклятье:

Поднимись, земли хозяйка,

с поля встань, хозяин древний,

приходи на помощь сыну,

в сотоварищи мужчине,

здесь со мной поколдовать,

вместе заклинанье вспомнить,

здесь со мною покачаться,

чтоб и спереди, и сзади,

по обеим сторонам.

Нет, они меня не против

и совсем не против рода,

они против всех препонов,

против всяческих препятствий.

Ты пойди туда со мною

за дугу тянуть совместно,

поворачивать оглобли,

стягивать хомут покрепче.

К духу смерти — калме обращаются следующим обра­зом. Сват должен либо в четверг вечером, либо в воскре­сенье утром пойти на кладбище и сказать:

Нет ли старого народа,

просидевшего весь век свой,

что давно в земле почиет,

что в песке лежит давно уж.

Встаньте вы, мужи с мечами,

встаньте, всадники былые,

выйдите на помощь сыну,

в сотоварищи мужчине,

здесь со мной поколдовать.

На долю дев водной стихии приходится такая молитва, которую сват должен читать, встав на пригорок:

Поднимись из лога, дева,

вышитый подол, из топей,

дева, встань из родников,

выходи из черной почвы

здесь со мной поколдовать,

чтоб и спереди, и сзади,

по обеим сторонам,

чтобы одолеть препоны,

все преодолеть преграды.

Нет, они меня не против

и совсем не против рода,

они против всех препонов,

против всяческих препятствий.

Чтобы оградить от опасностей лошадь, сват заклинает:

Я возьму у Хийси лошадь,

из горы коня получше,

мерина из самых рыжих,

чтоб с копытами стальными,

с гривой огненной железной.

Сам кузнец наш Илмаринен,

тот кователь вековечный,

лето прибивал подковы,

зиму целую работал,

чтобы сватать я поехал

девушек из замка Хийси,

из Пузырь-горы сестричек,

чьи копыта не скользят

и на скользком гололеде,

даже на каменьях Калмы.

Меч пылающий, меч Укко,

с неба свергся рукояткой,

головой упал из тучи

в руку правую мою.

Лезвие светило солнцем,

рукоять луной светила.

Ими разгоню злодеев,

ими отпугну погибель,

спереди их отгоню,

отгоню злодеев сзади,

от моих боков обоих.

Описав некоторые древние свадебные обряды, я снова возвращаюсь к событиям в Потоскаваара. По окончании празднеств гости разошлись и разъехались по домам. По настоянию хозяина я со своим спутником Каттилусом остался до вечера и провел здесь еще и следующий день. Был канун Иванова дня, празднование которого, как и вез­де в Финляндии, сопровождается множеством церемоний, хотя эти обряды в каждой местности имеют свои особенно­сти. В Карелии, как и в Саво, принято в такую ночь жечь «kokko»[27], к которому здесь готовятся с вечера.

Очень важным считается, чтобы в костре горели ста­рые бороны-суковатки, развалившиеся лодки и пр. Я заме­тил, что все это специально привозилось на лошади изда­лека, хотя дров хватало и поблизости. Все отслужившие свое предметы складывались в кучу, вокруг них ставились длинные сухие жерди, концы которых соединялись так, чтобы образовался громадный конус. «Kokko» разжигали вскоре после захода солнца. И, прежде чем «kokko» (орел) успевал взмыть ввысь на своих полыхающих крыльях, всю­ду вспыхивали все новые и новые костры, потому что почти у каждого дома был свой «kokko» либо один на несколько близлежащих домов. Внимание мое было настолько погло­щено зрелищем взметнувшихся вверх огней, что я почти не видел, что происходило возле нашего «kokko».