- Давай поговорим, Ань. Работа работой, но дело не только в ней. Точнее не совсем в ней.

- А в чем дело? – оторвавшись от бестолкового созерцания трубки, она взглянула на Нечаева.

В голове снова промелькнула мысль о полотенце, и она отвернулась. Она не должна чувствовать к нему то, что чувствует. Просто нельзя. Потому что это не приведет ни к чему, потому что от этого ей только больно. Свернуться бы сейчас калачиком на своей уютной постели, под мягким одеялом. А потом проснуться и никому ничего не объяснять, вообще никому, ни брату, ни даже себе самой. Только чтобы не снилось ничего, можно даже, чтобы вообще больше никогда ничего не снилось. Без ярких и сладких снов она уж как-нибудь обойдется, зато голубых, почти прозрачных глаз больше в ее жизни не будет.

- Пойдем на кухню.

Андрей не спрашивал. Он просто сообщил, что они сейчас пойдут на кухню, и разговор продолжится уже там. По-хозяйски снял ветровку, разулся. Аня вначале хотела дать ему тапочки брата, но вспомнила, что они ему маловаты, развернулась и просто пошла по коридору. Кухня, так кухня. Разницы ей, в общем-то, и нет.

Уже с минуту он разглядывал Аню, стоящую к нему спиной. Она упорно делала вид, что хочет закончить то, от чего он ее, по всей видимости, отвлек – домыть посуду. Андрею было очевидно - хладнокровие не ее конек. Нелепая попытка оттянуть начало разговора, передышка, чтобы собраться с силами. Если ей это нужно, что же, пусть будет так. Он видел, как напряжены ее плечи, как за нарочито размеренными, неспешными движениями она пытается скрыть то, что происходит в ее мыслях и душе. Что именно, он не знал и не был уверен, что хочет знать. Впрочем… да, хочет. Подойти бы к ней сейчас и, положив руки поверх ее футболки, бережно погладить по спине, снять напряжение. Но Андрей не двинулся с места. Вряд ли из этого могло получиться что-то хорошее, по крайней мере, теперь.

Еще в коридоре, не перешагнув порог квартиры, он успел рассмотреть ее лицо: синяки под глазами не были замазаны тональным кремом, и выражение глаз казалось еще более печальным, усталым. Черты приятно-округлого лица заострились. Из-за того, что челка была убрана назад белым пластмассовым ободком, взгляд казался открытым, беззащитным. Он не привык видеть ее без челки. В этом облике было что-то особенное. Светло-каштановые, чуть вьющиеся волосы свободно спускались немного ниже плеч, придавая внешности трогательности. Он соскучился по ней. Действительно соскучился. Хотелось обнять ее, почувствовать тепло ее тела и дыхание у себя на коже, дотронуться щекой до этих самых каштановых, чуть вьющихся волос… Но оставалось только рассматривать ее, стоящую в тусклом освещении коридора.

Аня поставила чистую сковородку на плиту и выключила воду. Ну вот и все, до бесконечности драить кухонную утварь она все равно не могла. Щелкнула кнопкой электрического чайника, и индикатор на ручке засветился зеленым огоньком. Андрею подумалось, что сейчас бы он мог сидеть дома, у себя на кухне, она точно так же щелкнула бы кнопочкой, только индикатор был бы оранжевым. И сковородку она тоже могла бы помыть у него дома… и ужином накормить могла бы. Сейчас же ему грозил только чай вприкуску с непростым разговором. Надо было тортик купить или печенье, зефир на крайний случай, только все это почему-то показалось ему пошлым. Чуть менее пошлым, чем безвкусный букет, к которому он несколько минут приглядывался, стоя в цветочной лавке. И к чему этот, прости, Господи, букет?! Да она не поймет его, решит, что он в очередной раз собрался поиздеваться. В вечер пятницы цветочная лавка была, похоже, особо популярна. Пока Андрей пытался понять, как же поступить, пухловатый мужичок с явно дорогими часами на запястье, выудил тот самый букет из наполненного водой ведерка и пошел к кассе. Миловидная продавщица посеменила следом. Посмотрев на расплачивающегося кредиткой мужчину, Андрей развернулся и пошагал к выходу. Правильно, не нужно. Да даже если и дарить Аньке цветы, то явно что-нибудь другое и в другой раз. Почему-то ему хотелось надеяться, что этот другой раз обязательно будет.

- Ты собирался поговорить, - напомнила Аня, ставя перед Нечаевым чашку.

Она чувствовала на себе его взгляд, и от этого ей было слегка неловко. Если бы она знала, что ему от нее нужно, ей бы было проще, а так… Как женщина она его не интересует, это она уяснила. Как объект желания? Может быть, почему, собственно, нет? Ведь было же у них, хоть всего один раз. Он ее хотел тогда, пусть и не нужна она ему была. Но Аня подумала, что вряд ли он пришел бы к ней за этим. Сейчас, когда он знает о ней больше, чем кто-либо, за исключением брата, это было бы слишком. Впрочем, ее уже мало что способно удивить. А какие еще варианты? Он что-то про работу говорил… официально-деловые отношения… Аня с трудом сдержала горькую ухмылку, хотя уголок губ все равно дернулся. Какой бред!

- Жду, когда ты закончишь с чаем, - тут же отозвался Андрей и, достав из коробочки пакетик заварки, опустил в свою чашку. – Ты будешь черный?

- Нет. - Она взяла из другой коробки пакетик перечной мяты. – Лимон будешь?

- Да.

Открыв холодильник, Аня вытащила лежащую на блюдечке половинку. Отрезала два тонких кусочка и разложила по чашкам. Чайник, издав щелчок, выключился. Разлив кипяток, Аня выставила на стол пиалку с миндалем, покрытым белой шоколадной глазурью и, открыв мед, зачерпнула ложку. Опустила себе в чай.

- Сахар на столе, - сказала она. – Если нужно, бери, не стесняйся.

- Не буду, - ответил он и насыпал пару ложек.

Вообще-то сладкий чай он пил редко, под настроение. Сейчас настроение как раз соответствовало.

- Так о чем ты поговорить хотел? – Скворцова опустилась на табурет и стала размешивать мед в чашке.

Андрей не спешил с ответом, и ей казалось, что он намеренно пытается вывести ее из состояния хрупкого внутреннего равновесия. Сохранять видимую невозмутимость становилось все сложнее, да и сомневалась Аня, что ей это вообще удается, однако она знала - стоит ей сейчас дать волю хоть малой доле эмоций, как их будет уже не остановить.

- Почему ты уволилась? – подумав несколько секунд, с чего будет лучше начать, он задал вопрос, ответ на который, был уверен, отлично знает сам.

- Какая тебе разница? – Аня отвернулась и попробовала сделать глоток чая, чтобы обеспечить себе обоснованную паузу, но чай оказался слишком горячим.

- Это из-за меня? – глядя на ее профиль, спросил Андрей. Конечно же, она увильнет от ответа, но это не важно.

- У меня были на то причины.

Если в самом начале, когда Аня только присела за стол, взгляд ее был выжидающим, теперь снова стал усталым. И все-таки она мазохистка: нравится ей, судя по всему, ходить по битому стеклу, колючкам и раскаленным углям. Ну вот как еще объяснить то, что она сейчас сидит тут с ним?

- Ладно. - Андрей отхлебнул глоток. В отличие от Ани, он всегда пил чай горячим и ненавидел, когда тот остывал. – Мы с тобой ведь и так все понимаем, - проговорил он, не отводя от Ани взгляда. Она промолчала. Конечно, они оба все понимают, что тут непонятного? Она сбежала, это и идиоту ясно, а Андрей идиотом никогда не был, иначе не получил бы должность юриста в преуспевающем рекламном агентстве. – Не валяй дурака, Ань. - Он отставил чашку в сторону. – Лазаревская на твое место пока никого не взяла. Возвращайся.