- Все-все, - закончив с чашками, Нечаев присел перед Аней на корточки и, глядя на нее снизу вверх, пальцами вытер слезы со щек. – Пойдем в комнату, хорошо? - взяв ее руки в свои, спросил он и, дождавшись кивка, встал на ноги.

Довел Аню до ее спальни, уложил в постель, укрыл пледом. Она избегала его взгляда, хотя руку, которую он так и держал в своей ладони, не убирала. В комнате ее ничего не изменилось. Все те же легкие зеленовато-серебристые занавески на окнах, белые уютные обои с маленькими розовыми цветочками, нежно-зеленый ковер на полу…

Только сидя в машине Андрей задумался о том, что комната будто отражает саму Аню – нежную, светлую, беззащитную девочку, в которой тем не менее чувствуется твердый внутренний стержень.

Он сидел и перебирал ее пальчики, гладил по плечам. Она успокоилась и молча лежала на постели. Нужно было уходить, а Андрею не хотелось. Ему не хотелось оставлять Аню одну, ему не хотелось оставлять всё, как есть, не хотелось оставлять новую кровоточащую рану в ее хрупкой душе. Он не знал, что чувствует, но понимал, его к ней тянет. Он не жалел ее, он жалел, что вся эта грязь, коснувшаяся ее, случилась в ее жизни. А какой бы она была, не искалечь ей тот ублюдок душу? Наверняка бы улыбалась больше и не пряталась за серыми водолазками.

- Я в воскресенье за тобой заеду в пять, - мысль возникла внезапно. – Если погода будет хорошая, пойдем на прогулку, а если дождь… придумаем что-нибудь.

- Не н-нужно, - голос ее все еще дрожал. Посмотрев на Андрея, она поняла, что он не шутит. – Не нужно, Андрей. Это… это ведь все равно… Зачем?

- Мы просто погуляем. – Он успокаивающе погладил ее по голове. – Отдыхай.

Аня попробовала возразить что-то еще, даже сказала, что не откроет ему дверь, но в конце концов смирилась. С момента увольнения на улицу она выходила всего один раз. Хотелось свежего воздуха, а желания выбираться из дома все еще не было, и единственное, что она себе позволяла – балкон. Забилась в свою раковину, как улитка, и сидит в ней…

Она уснула. Минут пять Андрей смотрел на ее заплаканное лицо, на спутанные волосы и думал, имеет ли он право снова вмешиваться в ее жизнь? В эту хрупкую, наполненную страхами прошлого и потерями жизнь? Если бы только готовые ответы преподносились на серебряном подносе или блюдечке с голубой каемочкой…

- Отдыхай, - шепотом произнес он, обращаясь к спящей девушке.

Один из трех замков защелкивался сам. Нечаев вышел из квартиры с ворохом мыслей и уверенностью, что вернется сюда снова. Не потому, что так нужно, а потому, что он не сумеет иначе.

В воскресенье к дому Ани Андрей подъехал уже в половине пятого. Он не знал, где сейчас ее брат, но надеялся, что снова не застанет его. Трудновато было бы объяснить Паше, что ему нужно от его сестры, да и, говоря откровенно, Андрей сам не мог однозначно ответить на этот вопрос. Погода стояла мрачная, небо по-прежнему было серое, неприветливое, но отсутствие дождя радовало, можно было надеяться, что вечер выдастся более сухим, чем предыдущие. Андрей поднялся по лестнице на третий этаж и нажал на кнопку звонка. Ни цветов, ни конфет он снова с собой не захватил. Он не хотел, чтобы Аня подумала, будто он ведет ее на свидание, потому что это не так. Просто нужно было вытащить ее из дома, расшевелить, поговорить с ней. Готов ли он к чему-то большему, Нечаев понятия не имел, хотя уже неоднократно думал об этом. Он привык называть вещи своими именами и не собирался отрицать, что Анька ему симпатична. Только это ничего не меняло: все было слишком сложно, и Андрей не чувствовал уверенности, что готов строить с ней отношения.

Стоя возле входной двери, он гадал, сколько придется ждать, и вообще откроет ли ему Аня. В подъезде было мрачновато, но вполне уютно: свежевыкрашенные стены, никакого запаха сырости, даже цветы в подставке между лестничными пролетами. Андрей вспомнил, что Аня как-то, еще в тот месяц, когда они были вместе, говорила, что в соседней квартире живет женщина, которая безумно любит заниматься растениями. Еще она сказала, что эта женщина дала ей листик фиалки, а тот пустил корни и вырос в красивый цветок. Фиалка цвела нежными розовыми цветами и стояла у Ани в комнате.

Дверь открылась неожиданно. Он не услышал ни звука приближающихся шагов, ни лязганья дверного замка, только краем глаза уловил движение и тут же перевел взор от подъездной стены на дверной проем. И сразу же увидел Скворцову. На ней была футболка и домашние штаны. Волосы спутаны, на лице ни намека на косметику. Андрей понял сразу: она и не думала куда-то собираться. Молча она отступила от двери, и он прошел в квартиру. Сразу же обратил внимание на стоящие в прихожей мужские тапочки и догадался, что Павла действительно нет дома. Что же, это было ему только на руку.

- У тебя есть двадцать минут, - вместо приветствия, спокойно произнес Андрей.

Он хорошо помнил позавчерашнюю Анькину истерику, но не хотел возвращаться к этому. В сущности, он не представлял, как должен вести себя с этой девушкой, хотя в то же время понимал, - после всего, что между ними уже случилось, вряд ли можно испортить что-то еще.

- Я не хочу никуда идти.

Аня посмотрела на незваного гостя. Ее взгляд, как и прежде, был грустным, но сегодня она выглядела лучше: темные круги под глазами почти исчезли, хотя болезненная бледнота никуда не делась. Андрей сделал вывод, что это от недостатка свежего воздуха и только утвердился в решении вывести ее на прогулку.

- Тогда не стоило открывать дверь. - В его голосе не было насмешки, Аня даже немного забеспокоилась, но после того, как он продолжил, беспокойство ее отступило: - Теперь тебе деваться некуда. Если сама не пойдешь, я просто выволоку тебя из этой квартиры, хочешь ты того или нет.

Она обомлела. Таких заявлений Аня не ожидала, тем более по тону Андрея трудно было определить, говорит он серьезно или все-таки шутит. А в том, что слова свои Нечаев запросто может воплотить в жизнь, она не сомневалась: сил у него на это точно хватит, да и решимости тоже. Сдаваться не хотелось. С одной стороны, она понимала, что продолжать это добровольное затворничество и правда тупо. Сама себя замуровала в четырех стенах, сама себя загоняет, еще и мысли эти, которые так и бегают по кругу, словно лошади по цирковой арене, а с другой – здесь, в своей квартире, она чувствовала себя в безопасности. Вот только от боли стены плохо спасали.

Она не хотела делать то, что ей говорят. Она не хотела идти на улицу лишь потому, что он так решил. Она хотела, чтобы хоть какая-то часть ее жизни принадлежала не кому-то, а ей самой. Только оглядываясь назад, Аня ловила себя на мысли, что своей жизнью она распоряжаться самостоятельно не может. И не потому, что она не способна стать сама себе хозяйкой, а потому… просто не может, просто всегда в ее жизни было что-то, что оказывалось сильнее нее.

- Насильно потащишь? – она усмехнулась, но взгляд остался печальным.

Как и два дня назад, Андрею захотелось обнять ее и, прижав ее голову к своему плечу, гладить мягкие волосы. Он бы мог ответить, что да, потащит, даже глазом не моргнет, но не стал. Мягкие черты ее лица, непослушные прядки светло-каштановых волос, взгляд чистых, словно первое весеннее солнце глаз… Он опять чувствовал затапливающую его сердце нежность.